Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»: Деревня прокаженных - Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»

Перейти к содержимому

Свернуть Прикрепленные теги

Тэги не найдены
Страница 1 из 1

Деревня прокаженных Рассказ Валерии Подорожновой Оценка: -----

#1 Пользователь офлайн   Nic_Mihaylov 

  • Генерал-адьютант
  • Группа: Группа "Вера и Память"
  • Сообщений: 786
  • Регистрация: 04 Август 11
  • ГородГеоргиевск

Отправлено 16 Июнь 2012 - 14:15

     Лепра считается экзотической болезнью, однако около десяти миллионов людей в мире страдают ею. Как и в средние века, носители проказы селятся вдали от людей, обычно, высоко в горах. Движимая любопытством, я попала в Терский лепрозорий. Именно здесь была написана знаменитая книга «Прокаженные».

Маленькая страна
     Мы долго едем по высокогорной [!?] заснеженной дороге. На километры вокруг – ни одного жилья. Терский лепрозорий затерялся в горах [!?] Ставропольского края. Его создал сто семь лет назад местный батюшка, среди прихожан которого насчитывалось очень много прокаженных. За время своего существования лепрозорий вырос в целый поселок со своими устоями и традициями.
     Лепрозорий делится на три части – жилые застройки, больничный и административный дворы. Именно про него написана знаменитая книга Георгия Шилина “Прокаженные”, над которой плакали еще наши бабушки. Вопреки постановлению, запрещавшему контакты здоровых людей с зараженными, автор жил здесь в начале прошлого века. С тех пор мало что изменилось: выросли только новые современные здания с газом и канализацией, да появились памятники - два Ленину, и два не вернувшимся с войны сотрудникам лепрозория.
     Всего в поселке 32 дома – пятиэтажки и больничные корпуса. Здесь же свой детский сад, который посещают тридцать детей. Раньше была и школа, потом закрыли. Теперь на учебу поселковых ребятишек возят в ближайший город – Георгиевск. У тамошних учителей лепрофобии нет – привыкли. Да и не опасны детишки – сейчас в поселке из людей младше сорока лет лепрой никто не болеет.
     Есть в этой маленькой стране лепробольных и своя психушка, в настоящее время в ней содержат шестерых пациентов. На окнах в этом корпусе – решетки, дверь заперта. На весь Советский Союз психиатрическое отделение для “проказников” было лишь здесь, и всех везли сюда. После распада страны СНГ затребовали: “Отдавайте наших больных”. Отдали, только вот специалисты подобного профиля остались лишь здесь.
     Сегодня в Терском лепрозории живет под тысячу человек. Из них страдают от лепры всего сто двадцать. Остальные – врачи, обслуживающий персонал и просто люди, которым больше негде жить. Некоторые из них всю жизнь провели здесь, и понятия не имеют о том, что находится дальше границы поселка.

Президент поселка прокаженных
     Главврач лепрозория – Михаил Гридасов, в одном лице совмещает первое лицо лечебного учреждения, главу администрации и президента этого странного поселения.
     - У нас своя “скорая помощь”, - рассказывает он, - пожарная и газовая служба, осталось только поставить четыре вышки, поднять флаг, придумать гимн, и государство готово. (Кстати, в “Прокаженных” один из больных также озвучил идею создания государства лепробольных. Через какие-то сто лет его задумка, практически, воплотилась в жизнь).
     Я спрашиваю директора, как он попал сюда, как отважился лишиться полноценной жизни, изолировав себя в поселке прокаженных.
     - Да я сам из местных, родился здесь и вырос, - улыбаясь, признается Михаил Иванович.
     - Вы… Ваши родители… болели проказой, - наконец решаюсь я спросить то, о чем думаю.
     - Нет, - главврач ничуть не обижается на вопрос, – мои родители поселились здесь после войны, в 1947 году, отцу предложили работу. Честно говоря, когда учился в Харьковском мединституте, я тщательно скрывал от своих сокурсников то, что вырос и жил на территории лепрозория. Женившись, хотел поселиться в Георгиевске, да здесь жилье дали, я и остался.

Вместе и после смерти
     Вместе с Михаилом Ивановичем мы спускаемся на больничный двор, расположенный ниже основной части поселка. Воздух здесь такой чистый, что с непривычки начинает кружиться голова. Сопровождает нас шестидесятилетняя Степанида. По ней и не скажешь, что она – прокаженная. Цветущая моторная бабулька в калошах на босу ногу и распахнутом пальто вслух рассуждает о том, какие стали гадкие мужики, и некого теперь найти для души, вот и приходится лечить грусть “горькой”. “Но я, честно, завязала”, - крестится она, преданно глядя на главврача. Степанида – хроническая алкоголичка. Под всяческим предлогом ей уже стараются не выдавать пенсию деньгами, потому что все пропивает до копейки, а сразу меняют на натурпродукт в местном магазине.
     Четкой границы между административным и больничным двором нет, так же, как и черты, разделяющей здесь здоровых и больных. Мы проходим здание современного кинотеатра. В стороне осталось кладбище. За сто семь лет оно сильно разрослось, хоронили там и здоровых и больных.
     - Наши врачи даже после смерти не разлучаются с пациентами, - грустно шутит главврач. - Каждому из них нужно поставить памятник за то, что посвятили свою жизнь этим людям, не побоялись черной ауры, окружающей проказу. Все, с кем им приходится общаться за пределами поселка, услышав о лепрозории, сразу в панике бегут мыть руки. Здесь трудятся одни представители врачебных династий: они сменили на посту своих родителей, дедушек и бабушек. Вот старшая медсестра Мария Ивановна проработала 48 лет. В семье санитарки Галины – четыре поколения медиков: ее бабушка, мать, сама Галина, теперь еще и дочь возвратилась после учебы домой. Всю жизнь – с одними и теми же больными, а ну-ка попробуй вытерпеть все их претензии и капризы! Кстати, у нас самая высокая в мире продолжительности жизни лепробольных.
     «Еще бы, - думаю я про себя. – С таким то воздухом!».

Безрукий художник
     Первые застройки лепрозория давно обветшали и теперь служат для хозяйственных нужд. Рядом выросли шесть корпусов современных больничных зданий. Больничные палаты больше похожи на комнаты в общежитие, или обычные квартиры. Люди здесь живут (точнее, доживают) годами, поэтому как могут, устраивают свой быт. В каждой комнатке телевизор, ковры, портреты и иконки на стенах, опрятные занавески, шкафчики, украшенные фарфоровыми фигурками.
Везде в коридорах висят огромные, великолепно написанные маслом картины. Их создал местный художник. Рисовал кисточками, привязанными к культям рук. Если бы не болезнь, он получил бы достойное своего таланта образование, возможно, стал бы одним из известнейших художников современности. Но сейчас его работы, законченные незадолго до смерти, известны лишь в лепрозории, а главные ценители его гения – больные проказой.
     Не он один, все здесь – не состоявшиеся в социуме люди. Они не успели раскрыть и применить свои таланты. Тем, кто попал сюда в более преклонном возрасте, остались воспоминания: один был когда-то виртуозным летчиком, другой – журналистом, как-то лечился негр – известный радиоведущий.

Клеймо изгоев
     Клинические симптомы лепры (в переводе с испанского – проказы) описаны еще в Библии. Древнейшая болезнь до сих пор остается одной из самых малоизученных. Говорят, что проказа – возмездие за грехи предков. Учеными же установлено, что палочка Генза – распространитель болезни, передается воздушно-капельным путем при длительном контакте, но только в том случае, если у человека существует генетическая предрасположенность к этому заболеванию. То есть если от нее страдал кто-то из его родственников. Первые признаки – потеря чувствительности тканей, человек может обвариться кипятком, не почувствовав боли. Затем кожные проявления, трофические язвы, “львиное лицо”, потеря конечностей и слепота. Человек как бы отмирает по частям, заживо гниет. Со времен существования человечества, прокаженные подвергались гонениям. Об этом в пятом веке до нашей эры писал еще Геродот. Их жестоко убивали или, снабдив трещетками и колокольчиками, выпроваживали из стана живых на верную смерть. Даже в советское время лечение в лепрозориях больше напоминало пожизненную изоляцию больных от общества. И в наши дни этой болезни сопутствует древний, генетический страх, который тяжело преодолеть. Прежде в России было четырнадцать лепрозориев, теперь всего четыре - остальные закрыли за ненадобностью. Половина из них расположена в Южном федеральном округе.
     Когда общаешься с лепробольными, возникает смешанное чувство: и любопытно, и жалко их, в тоже время страшно смотреть, как в зверинце. Многие из них могли бы жить за пределами Терского лепрозория, но болезнь так просто не отпускает их “на волю”. Их боятся, у каждого за плечами негативный опыт свободной жизни, связанный с издевательствами и проклятиями. Не от болезни они прячутся здесь, а от обычных людей. Им не запрещено иметь детей, никакие контрацептивные меры (как это практикуется в отношении психических больных) к ним не применяются. В подавляющем большинстве случаев, дети рождаются здоровыми. Прежде их насильно разлучали с родителями и отправляли в специальный детский дом.

Семьи прокаженных
     - Нет, мы общаться не будем, у нас высокопоставленные родственники, известные люди, так что сенсации не будет, - кричит мне в лицо дедушка, над внешностью которого проказа изрядно потрудилась, и плечом подвигает к выходу из комнаты. В этой комнате живут супруги Носковы – пожалуй, самые агрессивные жители лепрозория. Таких Носковых полно в любом обществе, не только среди лепрабольных. Мне уже успели рассказать про эту чету, они всегда всем недовольны: уходом, едой, медперсоналом, соседями. Их уже даже еду готовили индивидуально, и то они жаловались, много раз писали доносы во все инстанции, и лепрозорий подвергался бесконечным проверкам. Озлобленность усугубили пропавшие в дефолт деньги, после продажи городской квартиры положенные на сберкнижку.
     Большинство жителей лепрозория создают семьи между собой, овдовев, сходятся по новой. Кореец Борис когда-то заразил свою жену, что не помешало наделать им девять детей. Сейчас у него уже четырнадцать внуков. Жену похоронил, теперь живет в лепрозории с другой женщиной, вдовой. Расписываться они не считают нужным, просто коротают старость.

Лепролюбовь
     Маргарите Михайловне под 70 лет. Как и у большинства больных, у нее отсутствуют брови и ресницы, на лице застыла “львиная” маска, часть пальцев на руках превратилась в культи. Тем не менее, она вяжет себе теплые вещи, выткала симпатичные коврики, вышила подушечки так, как и здоровый человек не смог бы. Вся ее жизнь – сплошная трагедия. Когда на теле молодой девушки стали появляться белесые пятна, она была уверена, что это последствия жутких картин войны: на глазах у девочки фашисты убивали людей. Ее долго пытались лечить от малярии, от сифилиса. Когда дознались, что это за болезнь, стала известной и семейная трагедия: в двухлетнем возрасте Риту взяли на воспитание из детдома. Настоящая мама девочки оказалась лепробольной, она умерла сразу после войны. Десять лет Рита прожила в лепрозории, ее подлечили и выписали. Но жизнь за пределами лепрозория не складывалась: найти работу невозможно, “добросердечные” соседи пытались сжечь ее квартиру, заливали ее дизраствором. А бывало и такое - водитель останавливал автобус, в котором ехала Маргарита и заявлял: “Все, приехали, выходи” и выставлял ее, не слушая жалоб. Так и вернулась Маргарита Михайловна жить в лепрозорий. Здесь второй раз вышла замуж. Но потом муж ушел к другой, тоже лепробольной. Неприятно видеть их каждый день, но и возвращаться в город не хочется: ее преследует постоянный страх того, что кто-то увидит ее ноги, до колен изъеденные лепрой, протезы вместо ступней.
     - За что нас ненавидят и боятся? – задает она мне риторический вопрос. - Ведь наша болезнь не от пьянства или наркомании, не от блуда.
     Не боятся их только депутаты – прокаженные такой же электорат. Местные политики с удовольствием приезжают на агитацию.

Старожилы лепрозория
     Дольше всех здесь находится баба Маруся. Ей 84 года, из них 65 она живет здесь – с 1939 года. Лепра не пощадила бабушку: она давно, еще четыре десятка лет назад, ослепла, у нее вдавлен нос, чудовищные струпья изуродовали все тело. Но бабушка не унывает: сама себя обслуживает, стирает и убирает. Ее мать также болела лепрой, она умерла в двадцатые годы прошлого века. Баба Маруся пережила мужа, и теперь из родственников у нее никого не осталось. Алла, живущая в соседней комнатушке, тоже недавно похоронила мужа, но держится молодцом. Она аккуратно подкрашена, пользуется кремами для лица. Женщина с удовольствием фотографируется, кокетливо пряча руки, на которые лепра наложила свой отпечаток. Сразу видно: этот человек – оптимист, и никакие жизненные передряги не смогут ввести его в ступор.
     В восемь лет Алла обварила ноги, не почувствовав боли. Проказой болела и ее мать, так что диагноз был очевиден. Алла попала в лепрозорий, в стенах которого и выросла. За его пределы она первый раз выехала вместе с мужем уже в зрелом возрасте – проведать сына, жившего в детском доме в Лабинске.
     Сын подрос и из единственного света в окошке превратился в постоянный кошмар родителей. Если и приезжал, то чтобы забрать пенсию, а во время своего последнего визита украл деньги. Муж Аллы поругался с сыном и впервые дал ему пощечину, а после этого слег, и вскоре умер. Сын даже не приехал на похороны, вообще исчез. Алла волнуется за непутевого ребенка (которому, правда, уже под сорок лет), скучает, в то же время не может простить ему воровства, ставшего причиной смерти мужа.
     - Родила на свою голову, - вздыхает она. – Никому я теперь не нужна, - приветливая улыбка на ее лице вдруг сменяется гримасой страдания, из под очков с большими оптическими линзами ручьем текут слезы, - и сами мы никому не нужны, не живем здесь, а доживаем, мучаемся сами, и мучаем других…
     Я, потрясенно молчу, и медсестра быстро выводит меня из палаты.

Грозит ли нам лепра?
     В настоящее время лепра вошла в разряд экзотических болезней, и даже позабыта благодаря распространению сифилиса, СПИДа, туберкулеза. Тем не менее, сегодня в мире, по разным данным, страдают от лепры от 3 до 15 миллионов человек.
     С недавних пор жителей других государств, въезжающих на ПМЖ в нашу страну, стали проверять на лепру. И это правильно, считают сотрудники лепрозория, нельзя ее выпускать из-под контроля: “Отпустишь лепру, снова появятся колокольчики”.
     Казалось бы, благодаря развитию современной медицины, о чудовищной болезни можно навсегда забыть. Но, по наблюдениям лепрологов, на ее распространение большое влияние оказывает социально-экономический фактор. Через инкубационный период – в среднем 10-15 лет, после войн, различных катаклизмов в масштабах страны, отмечался подъем заболевания проказой. В таких традиционно неблагоприятных районах, как Поволжский и Астраханский новые случаи лепры отмечаются ежегодно. В этом году, после долгого перерыва, проказа зарегистрирована в Средней полосе России. Сегодня никто не даст гарантии, что завтра не произойдет новая вспышка проказы, вызванная экономическими потрясениями начала 90-х годов прошлого столетия. Как говорят даже врачи-лепрологи: “Лепра родилась вместе с человечеством, и умрет тоже вместе с ним”. © Copyright: Валерия Подорожнова, 2005
Свидетельство о публикации №2508210147

0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1


Быстрый ответ

Вы можете отправить еще 1 сообщений сегодня. Данное ограничение будет действовать пока у вас не будет 2 одобренных сообщений.
Ваше сообщение должно пройти проверку модератора, прежде чем оно будет доступно остальным пользователям. Данное ограничение будет снято как только вы наберете 1 одобренных сообщений.
  

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей