Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»: Н. Н. Шабловский "Георгиевская старина". Исторические очерки г. Георгиевска, Терской области. - Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»

Перейти к содержимому

Свернуть Прикрепленные теги

Страница 1 из 1

Н. Н. Шабловский "Георгиевская старина". Исторические очерки г. Георгиевска, Терской области. С.-Петербург: Георгиевское городское общественное управдение, 1914 Оценка: -----

#1 Пользователь офлайн   Nic_Mihaylov 

  • Генерал-адьютант
  • Группа: Группа "Вера и Память"
  • Сообщений: 786
  • Регистрация: 04 Август 11
  • ГородГеоргиевск

Отправлено 12 Август 2011 - 15:19

ОТ АВТОРА
Предлагаемые исторические очерки о возникновении города Георгиевска и нескольких десятилетий его существования составлены по данным архива: Георгиевского городового магистратора, Георгиевского шестиклассного мужского училища и остатков архива Николаевского собора.
Затем источником послужили некоторые сочинения военных, что понятно само собой,так как Георгиевск возник как крепость, и первые десятки его жизни текли среди боевой обстановки кавказской войны.
Упомяну о сочинении генерала Потто « Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах,легендах и биографиях, издание II-е». Это сочинение, помимо исторического материала, дает многие факты из жизни того времени;а нам интересны именно эти факты…
Упомяну о сочинениях: Дубровина - «История Войны и Владычества Русских на Кавказе», Зиссерман- «История Кабардинского пехотного полка», И. Попка- «Терские казаки со стародавних времен», И. Дебу - «о Кавказской линии и Черноморском войске… с 1816 - 1825». Изд. 1829 год Пыпина «Общественное движение при Александре I», Желиховская «Кавказский легион» и некоторые другие. Статьи энциклопедического словаря полного издания Брокгауза и Ефрона и энциклопедический словарь военных и морских наук Леера. Наконец пользовался отчасти показаниями стариков-старожилов - очевидцев событий 40-х и 50-х годов и передатчиков рассказов о прошлых их отцов[*].
Я упомянул выше о трех городских архивах. Из них в более сохраненном виде оказался архив шестиклассного городского училища, и то, вероятно, потому что начат он сравнительно довольно поздно - с 1818 года, и история возникновения народного образования в Георгиевске сохранилась довольно полно. Богатый материал по истории города мог представить архив Георгиевского магистрата, нами он просмотрен с 1786 по 1795 годы включительно, затем с 1801 по 1804 годы включительно; за годы 1796 - 1800 дел не оказалось. К сожалению, этот архив сохранился в части судебной, в части же касающейся общественной и хозяйственной деятельности города, - данных сохранилось очень немного. Наконец архив Николаевского собора сохранился лишь с 1804 года. Весь крайне интересный материал, со времени возникновения Николаевской церкви, потерян или уничтожен. Нами были просмотрены лишь остатки этого архива, касавшиеся Кавказского Отделения Российского Библейского Общества, и взяты некоторые цифры.


Ввиду указанных недостатков упомянутых архивов, является понятным тот несколько беглый характер предлагаемых исторических очерков из жизни Георгиевска. Наряду со многими историческими фактами приходится высказывать невероятные предложения и догадки за неимением под рукой исторического материала. За всем тем все-таки удалось кое-что извлечь и представить вниманию Георгиевского общества.

Считаю нужным отметить, что все фотографические снимки для настоящей книги сделаны совершенно безвозмездно фотографом И. В. Гриценко.
[*]. Я пользовался указаниями: Т. С. Шестопалова, Кучурина, Карамбирова и др.

I. ОБЩИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ГОРОДА

ГЕОРГИЕВСК - КРЕПОСТЬ

В семидесятых годах восемнадцатого столетия - времени возникновения крепости на месте Георгиевска - Северный Кавказ не был почти заселен русскими; только по Тереку издавна, во времена царя Иоанна Грозного и несколько ранее еще, населились станицы вольных людей, бежавших из царства Московского, людей, называвших себя гребенскими казаками. В описываемое время их было не более 12 станиц, да два укрепления: Кизляр, основанный в 1735 году, и Моздок, возникновение которого относится к 1763 году. Это были те русские поселения, которые уже впоследствии входят в район левого фланга оборонительной и знаменитой в свое время Кавказской линии.
На обширных землях, к северу и западу от этих русских поселений, в Астраханской и теперешней Ставропольской губернии, хозяйничали вплоть до Дона орды калмыков и ногайцев. Первые, находясь в борьбе за разграбляемое у них имущество, были во вражде с ногайцами и горскими племенами и оказывали русским иногда немаловажную помощь; вторые, ногайцы, или караногаи, кроме степей упомянутых губерний, занимали земли в восточной части Дагестана, по берегу Каспийского моря и далее в Персидских тогда владениях у Дербента и южнее.
В центре Северного Кавказа, у минераловодской группы гор, жили Бештаусские ногаи, на юго-запад от них, в истоках рек: Малки, Баксана, Чегема и Уруха простиралась область Большой Кабарды, юго-восточнее Большой Кабарды лежала Малая Кабарда (у станиц: Екатериноградской и по Тереку, у станиц: Бороково, Котляревская, Змейская, Татартуб). На запад, по левому берегу Кубани и в городах жили разные черкесские племена, родственные кабардинцам. В то время, время частых войн России с Турцией, целые конные полчища, в десятки тысяч иногда всадников, собирались в степях Северного Кавказа, шли на соединение с крымскими татарами, делали набеги на Дон, а иногда пробирались даже к Воронежу. Являлась необходимость для русского правительства связать укрепленной линией терские станицы с донскими и азовскими поселениями, и связать, таким образом, Северный Кавказ с Россией. Дело это началось и продолжалось во все царствование Екатерины II.

Светлейший князь, Григорий Александрович Потемкин, будучи Новороссийским (область Малороссии) губернатором, обратил внимание на Астраханскую губернию, в состав которой входили тогда и русские поселения по Тереку...
Астраханским военным губернатором и в то же время командующим Кавказским корпусом войск был назначен генерал - Иван Варфоломеевич Якоби. При нем началось заселение русскими крестьянами нынешней Ставропольской губернии и устроена так называемая военная Азовско-Моздокская дорога.


Александр Васильевич Суворов, командовавший тогда другой частью кавказских войск, а именно Кубанским корпусом, строил укрепления по правому берегу Кубани, тогда еще не заселенному остатками Запорожской Сечи, - кубанскими казаками. Суворов построил 4 крепости и 20 редутов и связал эту линию с военной Азовско-Моздокской дорогой. Последняя состояла из 10 крепостей: Моздокской (в ведении Моздокского казачьего полка), затем - Екатериноградской, Павловской, Марьевской, Георгиевской, Александровской (принадлежащих ведению Волжского казачьего полка, недавно поселенного здесь с Волги), Андреевской, Ставрополя, Московской и Донской (в ведении Хоперского казачьего полка). При каждой крепости селилась и казачья станица.


Весной 1777 года появляется впервые на Кавказе, вышедший из внутренних губерний России Ранокуцкий пехотный полк двухбатальонного состава. Это будущий Кабардинский полк, знаменитый в летописях Кавказской войны. Полк прибыл на указанное ему место, где должна была быть Георгиевская крепость, и принялся за постройку ее. Подполковник того же полка Герман заведует этой постройкой, а также имеет наблюдение за постройками редутов и других крепостей Азовско-Моздокской линии. К осени крепость под № 4 вчерне была готова, полк остался в ней зимовать. Первым комендантом этой крепости был Ранокуцкого же пехотного полка секунд-майор Карл Рик.[1]

К сожалению, мы не имеем карты крепости времен Екатерины II, но сохранилась карта Георгиевска 1842 года. По этой карте и по осмотру местности, где протекал раньше Подкумок у крепости, можно безошибочно заключить, что река эта была естественной укрепленной южной границей крепости. Достигая ширины нередко в 350 и 400 шагов, судя по карте и по старому руслу, - река эта имела у крепости только один брод и то нелегко проходимый. Старожилы города помнят, что еще в 1850 годах на этом броде вода очень часто хватала через края почтовой перекладной и нередко почта опрокидывалась от напора быстрого течения. В екатерининские еще времена городское георгиевское общество совместно с казной содержало деревянный мост, который постоянно сносился Подкумком, - и до 1853 года, когда в наместничестве графа Воронцова был выстроен каменный мост, указывающий своей мощью на ширину Подкумка и силу его течения, - Георгиевск нередко оставался отрезанным от сообщения с Закавказьем.

Еще сравнительно недавно, в 1860 годах, шум Подкумка был слышен на форштадте крепости, то есть на старом бульваре - по Московской улице. Подкумок того времени пробегал среди значительной площади вековых дубовых и карагачевых лесов. Зеленая масса этих лесов притягивала к себе и впитывала, как губка, влагу из атмосферы. Под темной сенью этих лесов сохранялась влага, выбивались холодные ключи и ручьями сбегали в Подкумок. Недалеко от крепости, в этих лесах протекала еле заметная теперь, а тогда многоводная Этока. Дикие козы, дикий кабан, волки, фазаны, куропатки, дикие гуси, утки в изобилии водились в лесах и болотистых камышах по Подкумку.


Остатки былых лесов – вековые дубы, ясени, карагачи и чинары - недавно еще составляли так называемую Аптекарскую рощу. Здесь, в этой роще, был пруд, где водилась крупная рыба; около рощи были плодовые сады, а восточнее, в городском лесу, были и еще пруды; в прудах этих водилась и рыба, а среди камышей их - водяная дичь. Все вышеизложенное свидетельствуют георгиевские старики-старожилы, хорошо помнящие половину сороковых и пятидесятые годы минувшего столетия...

Но вернемся к крепости.Сейчас же от южной границы ее должны быть отведены во внутрь крепости так называемые плацдармы, то есть незастраивавшаяся площадь земли, по которой передвигались крепостные орудия и по которым гарнизон крепости мог свободно передвигаться и делать построения при обороне крепости. Затем уже могли идти постройки казенные или обывательские.


На плане крепости 1842 года мы видим, что Никольская площадь была окружена со всех сторон постройками почти равномерно. С северной стороны площади идут параллельно две улицы: Бульварная и Ермоловская; с южной стороны - тоже шли две улицы. Со всех сторон крепости идут плацдармы, где запрещалось селиться; селились за крепостью, на форштадте, на слободках, но плацдармы крепости сохранялись. С южной стороны крепости уже в 40-х годах, судя по плану, нет признаков плацдарм. Подкумок, протекая близко у южной стороны крепости, смыл плацдармы, уничтожил часть старого Георгиевска с каменными домами и частичным рядом лавок.

К северу от крепости, с высокого водораздела реки Кумы и Подкумка, открывается обширнейшая картина богатейшего края. На севере, за Кумой, покрытой тогда лесами, открываются обширные степи, принадлежавшие кабардинцам; на северо-восток и на восток, вблизи крепости, все зелено было от тех же вечных дубов и карагачевых лесов; среди последних пролегала дорога от ногайцев (от Карамыка, Касаева) мимо крепости к кабардинцам... И далеко-далеко, верст на 40 отсюда, виднеется еще в туманной мгле правый берег Кумы, где расположены теперь села: Новогригорьевское и Отказное. На западе, против станицы Незлобной, на другом берегу Подкумка, виден был большой кабардинский аул Бабуков, причинявший немало забот и зла и жителям, и войскам крепости, а дальше - группа гор Пятигорья: Бештау остроконечный, зеленеющий Машук и Змеиная, и Железная, и Развалка, и Лысая и прочие горы, с их многочисленными аулами Бештаусских ногаев. И теперь еще видны кое-где под Бештау и Машуком характерные намогильные магометанские памятники былых поселений, остатки которых собраны теперь в одно селение Канглы, или Сорокоаул (название от «сорока аулов»)...


Изображение
План города 1842 года. (С оригинала, имевшегося в Георгиевской городской управе)

На юге от Георгиевской крепости во весь горизонт открывается снеговая цепь гор от Казбека до двуглавого Эльборуса и далее с их зелеными предгорьями, голубоватыми и темными ущельями, выходящими на плоскость от Малой и Большой Кабарды, от Нальчика, от Осетии.
Эта дивная картина снегового кавказского хребта и обширных предгорий открывалась сразу, когда подъезжали по старой почтовой дороге из Александровской крепости к самому Георгиевску. Для путешественника того времени, когда он после степей Астраханской и Ставропольской губерний, мало чем отличающихся от донских степей, впервые видел эту красивую панораму гор, ущелий и человеческих селений, в особенности рано утром, когда снега гор то розовели, то делались ослепительно белыми и сверкали своими льдами перед восходящим солнцем, или же вечером, когда можно было наблюдать, как потухают отблески вечерней зари на двуглавом Эльборусе, как с последними лучами солнца ущелья гор заволакиваются голубой мглой, - для путешественника того времени не могло не оставить глубокого впечатления все величие этих гор и предгорий Кавказа.
Чувствовалась и другая природа, и другая жизнь... Чувствовался явственно «распропогибельный Кавказ», как говаривали в старину. Вспомним, что Александр Сергеевич Пушкин в Георгиевске начинает писать свой дорожный дневник «Путешествие в Эрзерум». Вспомним, что и Пушкина, и Лермонтова не раз вдохновляли эти горы. Оленин, герой повести «Казаки» Л. Н. Толстого, еще в Ставрополе чувствует себя как в России, и только увидев впервые Кавказский хребет, чувствует себя в новом мире, и ясно выступает в его душевном сознании что-то новое, что не могло быть ясным для него в российской обстановке. В душе каждого воина, каждого русского, чувствовалось это другое, и каждым, конечно, по-своему.

Крепость стояла среди поселений горцев и смотрела жерлами своих пушек и на Большую и на Малую Кабарду... а за ней, за этой крепостью, населялась вольными русскими крестьянами Ставропольская губерния.
Отсюда значение этой крепости в дальнейшем. Преобразование ее в уездный город, перенос из Екатеринограда ближе к своим русским наместничествам штаба командующего войсками на Северном Кавказе и передвижение сюда и войска, и казны, и постройка арсенала и госпиталя.
Как упомянуто было выше, при постройке крепостей - при каждой из них селились казачьи станицы, по 500 казаков каждая. При Георгиевской крепости станица называлась Георгиевской; располагалась она в непосредственной близости к крепости...
Между городом и зданиями бывшего военного госпиталя видна и до сих пор канава, окружавшая станицу; на канаве видны углубления, где стояли туры, сделанные из хвороста. Это были особые укрепления - ретраншементы... Каменный крест из известняка с еле сохранившимися следами какой-то надписи указывает место, где была церковь станичников; многочисленные ямы от станичных хат да извлекаемые иногда человеческие кости на месте, где недавно были городские сенники, указывают, вероятно, на станичное кладбище, - это и все следы от станицы, частью выселенной в царствование Николая I на образование Горячеводской станицы под Пятигорском, частью же станица эта образовала станицу Георгиевскую, но на новом месте.[2]

Постройка крепостей и поселение при них казачьих станиц не могли не отразиться на жизни горцев. Значение казачьих поселений и крепостей они прекрасно понимали. «Крепость - это камень, брошенный на поле; дождь и ветер снесут его, - говорили горцы, - станица - это растение, которое внедряется в землю корнями и понемногу захватывает все поле». С весны 1779 года по всей линии начинаются набеги горцев на крепости.
На Кубани четыре тысячи черкесов нападают на недавно возведенные крепости; шесть тысяч кабардинцев бросаются на лагерь генерала Якоби у крепости Св. Павла. Черкесы отбиты были от Ставрополя и от Адреевской крепости.
Генерал Якоби разбил кабардинцев у крепости Марьевской.
Кабардинцы требовали уничтожения крепостей: Павловской, Марьевской и Георгиевской. Получив отказ, в августе того же года кабардинцы появляются под Георгиевском. Здесь они выжгли на корню весь хлеб, истребили сенокосы, угнали много скота и пробовали штурмовать крепость. 27 сентября они напали врасплох на команду в 80 человек нижних чинов, с одним орудием и при офицере. Офицера и сорок человек нижних чинов они вырезали и отбили орудие. 29 сентября генерал Якоби разбил их на р. Малке, отобрал назад орудие и весь угнанный от русских скот. Кабардинцы заплатили штраф в десять тысяч рублей и признали власть русского правительства, отказавшись от земель, взятых под крепости.

Политика заселения русскими крестьянами Северного Кавказа продолжается после усмирения кабардинцев.
В октябре 1782 года командиром Кавказского корпуса назначен был генерал-поручик - граф Павел Сергеевич Потемкин, двоюродный брат светлейшего князя Потемкина-Таврического. П.С. Потемкин, еще до назначения своего на Кавказ, составил проект заселения степей нынешней Ставропольской губернии казенными крестьянами. В 1784 году - по отъезде Суворова с Кавказа - Кубанский корпус войск тоже вошел в ведение П.С. Потемкина. В то же самое время он назначен был и кавказским губернатором. Сосредоточение гражданской и военной власти в руках Потемкина позволили ему выдвинуть на первый план колонизацию края.

Вызов Потемкиным однодворцев и государственных крестьян на новые места, под прикрытие наших укреплений, увенчался полным успехом; желающих было так много, что с трудом лишь успевали отводить и распределять земли под новые поселения; последние заселялись также и отставными солдатами, чтобы мирное население могло, в случае нужды, отбиться от нападения горцев. И необозримая степь, еще недавно безлюдная, оживилась пришедшим новым элементом. К сожалению, Екатерина II и здесь раздала часть крестьян помещикам.
Потемкиным были вызваны на Северный Кавказ немцы колонисты; тогда надеялись, что с помощью обучения немцами русских процветет у нас и шелководство, и виноделие, и сельское хозяйство. Приметя коммерческие способности армян, П. С. Потемкин хлопочет о привлечении их в новозаселяемый край, как посредников в нашей торговле между русскими и горцами. Он даже сделал попытку обратить кабардинский народ в поселенное войско, вроде казачьего, но вынужден был от этой мысли отказаться. Таким образом, гражданское развитие края, в первые же годы управления краем Потемкиным, подвинулось значительно вперед.
Сенат Высочайшим Указом от 5 мая 1785 года признал своевременным учреждение Кавказского Наместничества из областей Кавказской и Астраханской. Наместником Кавказа назначен был граф П. С. Потемкин.
Последний учреждает из бывших только крепостями - уездные города: Кизляр, Моздок, Екатериноград, Георгиевск, Александров и Ставрополь. Таким образом, с 1786 года Георгиевская крепость обращается в уездный город. Екатериноград становится областным городом, местом пребывания наместника, где построен был и наместнический дворец.
П.С. Потемкин не раз бывал в Георгиевске.
В 1783 году в Георгиевске разрабатывается под непосредственным влиянием и руководством Потемкина договор между императрицей Екатериной II и грузинским царем Ираклием об отказе последнего от персидского подданства и принятие им вассальной зависимости от России. Акт этот был подписан царем Ираклием 24-го июля в городе Гори Тифлисской губернии.
Ввиду последнего обстоятельства, надо было подумать и о ближайшем удобном сообщении Северного Кавказа с Грузией, т. е. о проведении теперешней военно-грузинской дороги. Потемкин приказал построить, и были построены укрепления между Моздоком и Владикавказской крепостью. 800 солдат работает над устройством дороги через главный Кавказский хребет.
И там, где раньше с большим трудом пробирались пешеходы, где отряд русских войск с таким трудом - под начальством генерала Тотлебена в первый раз в 1769 году пробрался в Грузию, - в сентябре 1783 года наместник Кавказа, П.С. Потемкин, восьмириком, в коляске, проехал в Тифлис.

В 1787 году генерал аншеф Теккели сменяет Потемкина, как командующего войсками; наместником Кавказа считается все же Потемкин до 1791 года...
Теккели переносит резиденцию главного начальника в Георгиевск. Отметим, что из командующих войсками здесь жили, кроме Теккели, генерал-аншеф – граф Иван Петрович Салтыков, граф Антон Богданович де-Бальмен и наместник Кавказа и командующий войсками – граф Гудович.
С присоединением к России Грузии – при князе Цицианове (1802 г.) – наместничество переносится в Тифлис. В Георгиевске остается штаб-квартира командующего войсками Кавказской линии.

1. Скажем несколько слов о строителе крепости. Герман фон Ферзен был родом из Саксонии, носил имя Ивана Ивановича и по своим привычкам, образу жизни был русским человеком. Еще подпоручиком назначен был в генеральный штаб, затем исполнял важные поручения по составлению карт и военных обозрений русских границ с Польшей, Финляндией и Персией. 14 лет, проведенных на Кавказе, были им употреблены на походы и дела с неприятелем; ему давались важные и ответственные боевые операции. На линии он командовал сначала Владимирским пехотным полком, а затем пехотной бригадой, состоявшей из расположенных в крепости Георгиевской полков: Кабардинского, Владимирского и Казанского. Командуя отдельным отрядом, генерал Герман 30 сентября 1790 года разбил с 3000 русских войск сорокатысячный отряд турецкого сераскира Батал-Паши и взял его в плен при теперешней станице Баталпашинской. Этой победой он спас Северный Кавказ от многих, могущих произойти несчастий, если бы Батал-Паша прорвался бы к Георгиевску или в Кабарду.
В 1799 году по повелению императора Павла I генерал Герман командует корпусом русских войск, отправленных в Голландию для борьбы с революционными войсками Франции. Кампания эта для русских войск была неудачной; наши союзники-англичане не пришли вовремя к нам на помощь. В сражении при Бергене войска наши потерпели неудачу, сам Герман был взят в плен. По заключении мира он вернулся в Россию и умер в Петербурге.

2. В 1825 г. 250 семейств ст. Георгиевской выселены и образовали ст. Горячеводскую у Пятигорска, 50 семейств приселились к Бабуковскому аулу на Подкумке и составили Бабуковскую станицу (Попка «Терские казаки»). Еще ранее из этой же станицы были выселены на полковые «Чурековские хутора», вверх р. Подкумка, на правый берег, семейства казаков к жившим здесь абазинцам, причисленным к Волгскому полку (Дебу «О Кавказской линии», стр. 67). Эти хутора и образовали на новом месте ст. Георгиевскую (Чурековскую).

II. ПАМЯТНИКИ СТАРИНЫ

Их немного и они все в центре Георгиевска екатерининского времени, в крепости, на Никольской площади. Это Николаевский собор, дом наместника и колонна, рядом стоящая с гауптвахтой.
Николаевский собор - это небольшая церковка, сбитая на совесть из крепкого дубового леса, как только строили в старину. В церкви два предела: главный - во имя св. Николая-Чудотворца и правый - во имя св. великомученика и Победоносца Георгия. В главном приделе небольшой, но очень красивый, художественно исполненный иконостас. Он придает внутренности небольшой церкви величественный вид; иконостас этот осветляет и как бы расширяет своим видом самую внутренность церкви. Богатые, жертвованные иконы со старинными характерными надписями, богатая церковная утварь, мелодичный звон колоколов, - все это напоминает, что церковь эта долго обслуживала сановных и знатных лиц, что многие прихожане немало вложили забот и средств для поддержания благолепия этого храма. Часть икон и богатой утвари унесены из этой церкви в новый Вознесенский собор. Нельзя не пожелать, чтобы все взятое возвращено было обратно в этот храм, единственный находящийся в руках города памятник георгиевской старины.
Когда построена эта церковь? К сожалению, архив Николаевского собора до 1804 года не сохранился. Из магистратских дел города видно, что 8 ноября 1793 года священник и благочинный Никольской церкви, отец Иоанн Косьмин, увещевал показать правду вернувшуюся из бегов купеческую жену, Марфу Евсееву. В 1795 года тот-же священник приводит к присяге выборных в городской магистрат и переводится в Астраханскую епархию. Трудно допустить, чтобы Георгиевск - уездный город с 1786 года и местопребывание наместника - не имел в то время церкви, когда церкви были во многих селах Кавказской губернии. Поселения того времени делятся на села, слободы и деревни (помещиков); есть слободы больше по числу населения, чем села; очевидно, что в определении села и слободы положено в основание не число жителей, а имеется или не имеется в поселении церковь. Есть предание, что Никольская церковь выстроена была нижними чинами Куринского полка, то есть в 1780-х годах. Что это так - на это есть некоторые основания.
Изображение
Николаевский собор и колонна у гауптвахты в Георгиевске.

Полк этот прибыл из России в Кубанский корпус кавказских войск в 1782 году под именем Куринского пехотного полка; в 1784 году - в связи, вероятно, с вассальным подчинением Грузии России - он переименовывается в Тифлисский мушкетерский и, наконец, в Тифлисский гренадерский[1]. Штаб этого полка долго находился в Георгиевске. Полк ушел с Северного Кавказа не ранее 1800 годов. В делах Георгиевского городового магистрата за 1786 год находим отношение командира Тифлисского полка, полковника Робиндера, к городскому управлению. Полковник Робиндер просит взыскать с проживающего в Георгиевске купца Гарденина двести рублей, как с одного из трех поручителей за полкового священника Грязнова, утратившего церковную утварь. Была, значит, связь между купечеством местным и полковым священником, была церковная утварь; была, следовательно, и церковь...
Автор книги «О кавказской линии...» И. Дебу, говоря в этом сочинении об установлении наместничества в г. Екатеринограде, утверждает, что церковь в Екатеринограде была выстроена посреди крепостной площади по приказанию начальства. То же самое могло случиться и в Георгиевске. В самом деле - кто мог построить Никольскую церковь? Надо думать, что не георгиевские обыватели... Их всего-навсего насчитывалось тогда 80 семейств купеческих и мещанских, к тому же только что приписанных к городу и, значит, неустроившихся и несших очень тяжелые повинности, как упоминалось уже выше... Остается та рабочая сила, которая в те времена все делала, - это солдатские руки, строившие и крепости, и казармы, и лазареты, и все, что надо было для войска, пришедшего в незаселенный край. Церковь тогда была, вероятно, слишком скромной. Второй придел сооружен 1845 году, как значится в церковной летописи.
Мы видели, что с 1787 года генерал-аншеф Теккели сменяет Потемкина и переводит наместничество в Георгиевск. К этому времени, вероятно, и относится постройка помещения для наместника в Георгиевске.
«Необходимо заметить, - говорит Потто, - что звание наместника в екатерининское время получали только сановники, пользовавшиеся особым доверием императрицы. В их руках сосредоточивалось все управление краем, и им же подчинялись все военные и гражданские власти. Самые почести, которые присваивались наместникам, являли в них уже настоящих представителей особы государя. Так: при всех торжественных случаях они выезжали не иначе как в сопровождении отряда легкой кавалерии, окруженные адъютантами и молодыми дворянами, которые под их руководством должны были себя образовывать к полезному служению отечеству».
В Екатеринограде построен был Потемкиным дворец наместника с необыкновенной для Кавказа роскошью. В нем была целая амфилада комнат с залом, посреди которого величественно возвышался императорский трон, у ступеней последнего стояло кресло для наместника. Здесь Потемкин принимал при торжественной обстановке послов Шамхала Торковского и приводил их к присяге императрице Екатерине II.
В Георгиевске выстроен был не дворец, а скромный наместнический дом. Где же в крепости искать этот дом? Дом наместника должен был стоять на видном месте, то есть в центре крепости, на церковной площади. Старожилы могут нам указать - как в сороковых годах, а значит, и ранее располагались постройки в центре города. Они укажут, что южная и западная стороны крепостной площади занимались рядами лавок, северная сторона занята была купеческими домами, и только на восточной стороне площади был несуществующий теперь дом, где жил комендант крепости, а против этого дома стояло то казенное здание с садом, с хорошими надворными постройками, где теперь отводится квартира для начальников Георгиевского артиллерийского склада.

Изображение
Дом наместников (предполагаемый) в Георгиевске.

В списках военно-инженерного ведомства оно значится под № 3; значит построено третьим в крепости, - и, вероятно, давно, но когда именно и кем - сведений не сохранилось... Из всех казенных зданий, имеющихся теперь в крепости, - это самое удобное было для жилья, особенно в старое время, когда все вообще жили очень скромно. В этом доме семь высоких комнат, большой зал; в саду, находящемся при доме,- есть остатки фонтана.., это уже роскошь, на которую казна могла выдать лишь в исключительном случае... Все старинные частные постройки на крепостной площади в половине минувшего столетия приходили уже к разрушению, отбыв свой век; они, очевидно, были построены, то есть заняли места на площади в начале или ранее еще минувшего столетия. Где же тогда был наместнический дом? Очевидно, что этому дому соответствует одно только старинной постройки казенное здание под № 3.
В этом доме жили наместники: генерал Теккели, граф де-Бальмен, граф Салтыков, граф Гудович, генерал-поручик Кнорринг, наместник, князь Петр Дмитриевич Цицианов, переезжает на жительство в Тифлис и уступает этот дом под губернские правления в 1803 году. Впоследствии здесь имел временные остановки великий князь Михаил Николаевич.

Упомяну еще об одном памятнике старины, возбуждающем интерес георгиевских обывателей. Это колонна у гауптвахты.
Одни обыватели говорят, что эта колонная поставлена в память о пребывании Екатерины Великой на Кавказе; другие говорят, что это каменный монумент, на верху которого красовался когда-то на полумесяце двуглавый орел - эмблема торжества русского владычества на месте ислама. Первое мнение можно опровергнуть тем, что Екатерина II никогда на Кавказе не была. Относительно каменного монумента с эмблемой надо заметить, что монумент не каменный, а кирпичный, расположился он рядом с гауптвахтой и по своей скромности, хотя он и был увенчан орлом, вряд ли мог представить эмблему какого-либо торжества. Не лучше ли было эту эмблему установить против дома, например, наместника, на площадке у Никольской церкви. Если принять во внимание, что колонна эта кирпичная, так же как и гауптвахта, то есть, вероятно, они строились одновременно, а гауптвахта построена в 1816 году, на месте, надо полагать, старой гауптвахты екатерининского времени, о последней упоминается в магистратских делах 1790 годов, что сверху в этой колонне есть отверстие, что поставлена она под рукой у караула, можно, вероятнее всего, думать, что сверху на ней стоял шест или флагшток, на котором поднимался крепостной флаг от утренней до вечерней зари, и с вечерней зарей этот крепостной флаг опускался. Поднятие и опускание флага лежало на обязанности главного караула, который и располагался всегда на гауптвахте. С поднятием и опусканием флага крепость вся переходила на дневное или ночное состояние с особыми на этот предмет инструкциями, объявленными для сведения всех жителей крепости, поскольку они - эти распоряжения - их касались... Возможно, что во время тревоги, ночью, на флагштоке зажигались сигнальные огни, передававшие весть об опасности соседним постам у крепости. Что столб этот был украшен орлом, это подтверждают некоторые старожилы, но от этого значение колонны не могло меняться. Впрочем, это только мое личное предположение: в настоящее время этот столб не ремонтируется и приходит к разрушению.
Теперь пройдемся по старым кладбищам, остановимся у некоторых исчезающих уже могил столетней и более давности и разберем кое-где сохранившиеся названия, иногда трогательные надписи, говорящие о любви давно живших к своим близким, умершим на дальней окраине России. Кстати, коснемся некоторых исторических событий, действующими лицами которых были нашедшие успокоение в этих могилах.
В юго-западной окраине города, у окраины так называемой Тифлисской слободки, есть остатки кладбища еще екатерининского времени.
Кладбище это теперь представляет небольшую, несколько возвышенную площадь земли, длиною сажень в 20 и шириною в 10, лежащую вдоль и посередине улицы, по четырем сторонам этой площади заметны следы бывшей глубокой, как говорят местные старожилы, канавы; дуплистая, очень старая груша растет в правом, восточном углу кладбища; на восточной стороне последнего расположены три могилы со склепами. На средней могиле, на камнях, лежала еще недавно разбитая пополам чугунная плита, более двух аршин длины, аршина полтора шириною в верхнем крае и шириною в аршин в нижнем; плита отлита в Тульском оружейном заводе, как значится за ней. Вверху плиты изображен крест, по сторонам которого - два копья, пониже герб, - звезда, окаймленная цепью, в середине звезды, один выше другого, по-видимому, два голубя... Еще ниже надпись: «Здесь лежит граф Атон Богданович де-Бальмен Ея Императорскаго Величества от армии генерал-поручик, командовавший Кавказским корпусом, правивший должность орловского и курского генерала губернатора, войска Ея Величества инспектор, Таганрогского драгунского полку шеф и орденов российских: святого Александра Невского, военного святого великомученика и Победоносца Георгия и великокняжеского Голстынского святой Анны кавалер, преставился 4 октября 1790 года, 49 лет от рождения. Проходящий, сей был твой друг, ибо между добродетелями, которые он почитал, которым он следовал, всегда благодетельность и человеколюбие первейшую степень занимали; они столько сердцу его были драгоценны, что даже в первом восторге победы он щадил кров побежденного неприятеля. Почти же ты, сию гробницу, которую супруга, орошенная слезами, воздвигла памяти его, и пожелай, ты, с нею, со всеми людьми добродетельными, чтобы сей достойный и добрый гражданин, чтоб лучший из супругов и отцов в покое почивал».
Из военно-энциклопедического словаря Леера и статьи Волконского «Кавказ с 1787-1799 г.» (XV том «Кавказского сборника») можно почерпнуть некоторые сведения о службе графа вообще и на Северном Кавказе, где он короткое время командовал корпусом, в частности. Граф Антон Богданович де-Бальмен родился в 1741 году, зачислен в 1751 в лейб-гвардии Измайловский полк сержантом; 30 декабря 1768 года назначен командиром Ростовского карабинерного полка, с которым участвовал в штурме крепости Бендеры. С 1771 по 1774 год находился в Крыму, в 1774 году переведен в Украинскую армию; в 1776 году снова послан в Крым, где пробыл до июня 1784 года. В этот промежуток времени он произведен в генерал-поручики и награжден орденом Александра Невского, в 1787 году назначен директором I-го сухопутного кадетского корпуса, затем получил должность генерал-губернатора орловского и курского, 19 мая 1790 года был назначен командиром Кавказского корпуса. Последний тогда состоял из трех карабинерных полков, 4 драгунских, 7 пехотных полков и кавказских «поселенных войск»: Хоперского, Волгского, Семейного и Терского, 4-го октября того же года, как выше упомянуто, он умер в Георгиевске от тифа.
«Имя графа, - говорит автор «Кавказской войны», - заслуживает памяти, как имя главнокомандующего в смутное и богатое событиями и результатами время, когда положен был конец горделивым замыслам Порты, стремившейся ниспровергнуть на Кавказе русское владычество». Здесь автор указывает на блистательную победу генерала Германа, разбившего 30 сентября 1790 г с 3000 отрядом русских войск 40000 отряд турецкого сераскира Батал-паши.
«Смерть графа прошла до такой степени незамеченной, что даже могила его, могила главнокомандующего всеми кавказскими войсками, долгое время оставалась незаметною, и уже нашему поколению принадлежит честь открытия ея».
В 1858 году георгиевский полицмейстер Федоров будто случайно нашел ее и доложил о ней наместнику Кавказа, князю Барятинскому. Последний «пожелал почтить память своего отдаленного предшественника. Он приказал возобновить могилу покойного графа, поставить на ней памятник и устроить вокруг него решетку из старого оружия и чугунных пушек, хранившихся в Георгиевском арсенале. Тогда же была возобновлена трогательная эпитафия во вкусе 18-го века, которая может служить прекрасной характеристикой личности графа». [2]
К сожалению - дело с могилой графа обстояло несколько иначе. Эпитафия не могла быть возобновлена, так как она отлита на чугунной плите; подлежит также большому сомнению, если не самораспоряжение князя Барятинского о памятнике и чугунной решетке вокруг могилы, то, во всяком случае, исполнение этого приказания... Из рассказов старожилов [3] видно, что на описываемом кладбище лет 50 тому назад стояло памятников около 25, из которых памятников 10 было более крупных, выдающихся; кладбище было военное, о чем свидетельствовали надписи о похороненных здесь офицерских чинах. На могиле графа де-Бальмена лежала всегда одна и та же плита, другого памятника не было... Отцы старожилов рассказывали, что на кладбище этом стояла еще часовня, где отпевали умерших, никто этой часовни теперь не помнит, говорят, что часовня была разобрана и материалом из нее воспользовались при постройке церкви в 40- х годах на новом кладбище, затем все остальные камни от часовни и могил были растащены местным населением; все старожилы утверждают, что даже чугунная плита с могилы графа де-Бальмена была унесена несколько десятков лет тому назад секретарем городской управы, и лежала у него во дворе, служа вместо скамейки, но затем - по настоянию некоторых лиц и полиции - была возвращена на могилу... В 1874 году местный пристав Кургузскин, отец протоиерей местного собора и военный инженер-полковник Анфиногенов открывали склеп графа при родственниках последнего, речь и тогда шла о постановке памятника.
Еще сравнительно недавно кладбище это, расположенное посреди проезжей улицы, было в большом запустении, среди сора, мусора и навоза. Городской голова А. Г. Головин позаботился о приведении могилы графа де-Бельмена в некоторый порядок. Разбитая пополам надгробная плита была вделана в сложенное из камней и сцементированное возвышение на могиле. В последнее же время, благодаря энергии и заботам начальника Георгиевского артиллерийского склада, полковника Грушевого, отчасти на деньги, собранные им же от подписок и народных гуляний, все описываемое кладбище приведено в порядок и обнесено металлической решеткой.
В северной части города расположилось новое кладбище. Оно разрослось вокруг старого.
Но зайдемте на минуту в кладбищенскую деревянную небольшую церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы; здесь, в левой стороне церкви, перед иконостасом в пол вделана металлическая надгробная плита со следующей надписью: «Здесь покоится рядом со своей бабушкой - грузинской царевною Екатериной Ираклиевной, скончавшейся 1818 года, внучка ее - княгиня Екатерина Лаурсабовна Чавчавадзе, умершая 23 лет от роду 18 января 1867 года»[4]. Выйдя из церкви, около которой теснятся купеческие по преимуществу памятники позднейшего времени, повернем направо и пойдем среди разных могил вглубь кладбища... Довольно глубокая когда-то канава, вся заросшая теперь частью белой акации, кое-где колючим терном и боярышником, отделяет старое кладбище от нового... Кладбище это существует, судя по старым могилам, с 1800 годов. Здесь попадается много ям от старых могил, много плит каменных, чугунных... Все обветшало, покрылось мхом, ушло в землю, покачнулось, памятники кое-где рухнули уже, другие рушатся, немногие лишь уцелели...
Это кладбище «коллежских асессоров», как говорят старожилы и объясняют это название кладбища следующим: «Еще при Александре I, будто бы по мысли гр. Сперанского, титулярных советников, не имеющих права по своему образовательному цензу на следующие чины, переводили для пользы якобы службы на Кавказ, где они получали чин коллежского асессора. В Георгиевске они кончали свою жизнь, не перенося здешнего климата, от малярии, тифа и других болезней».

Все кладбище довольно густо усеяно каменными и чугунными плитами разных мелких служащих и членов их семейств... В средней части этого кладбища сохранился памятник серого известняка, вышиною более сажени, креста на нем нет, вокруг могилы заметен валик, где когда-то стояла решетка; на западной стороне памятника вставлена дощечка белого мрамора, и на ней вырезана надпись плохо сохранившаяся: «Здесь погребено тело генерал-лейтенанта Димитрия Тихоновича Лисаневича, скончавшегося 1825 года 22 июля от раны, нанесенной 16 июля в Старой Июрте от муллы, а погребенного 25 того же июля на 48 году от рождения»... В метрической книге Николаевского собора за 1825 год значится в отделе об умерших: «Числа умертвия 22 июля, 22 дивизии командир, Кавказской области начальник, генерал-поручик Димитрий Тихонов сын Лисаневич погребен соборне того же месяца 25 числа 55 (?) лет. Убит».
«Лисаневич происходил из небогатой дворянской семьи Воронежской губернии, и его военная карьера была сделана без связей и протекций, взята в боях исключительно мужеством и военными дарованиями», - говорит Потто в соч. «Кавказская война» и дает сведения о службе Лисаневича.
В 1793 году Лисаневич поступил рядовым в Кубанский корпус, 18-летним юношей он участвовал в штурме Дербента, за бой под Алпанами получил первый офицерский чин, затем служил в 17 егерском полку, участвовал на Кавказе в походах под начальством Цицианова, Лазарева и Корягина; на 24 году был штаб-офицером, за штурм Ганжи получил георгиевский крест, имел орден Владимира 3 степени за видное участие в покорении Имеретии, чин генерал-майора получил за победу под Ахалкалаками в 1810 году, одним из главных виновников которой был сам. Император Александр I повелел сообщить о подвиге Лисаневича в приказе по армии. За усмирение Кубинского ханства Лисаневич получил золотую, усыпанную бриллиантами саблю. Затем командует егерской бригадой внутри России, назначается начальником 7 пехотной дивизии, с которой в составе корпуса Воронцова пробыл несколько лет во Франции. 5-го сентября 1824 года Лисаневич был назначен командующим войсками Кавказской линии, а в июле 1825 года был смертельно ранен кинжалом фанатиком муллой при обезоружении неприятеля после взятия кровопролитным штурмом Герзель-аула.
Быть может, будет не лишним более подробно изложить события и обстоятельства, при каких был смертельно ранен Димитрий Тихонович Лисаневич и тут же, в Герзель-ауле, был убит начальник левого фланга Кавказской линии, генерал Греков.
События эти потрясли весь военный мир того времени на Кавказе.
После нескольких лет сравнительного затишья - в 1825 году - вспыхнул чеченский мятеж. Еще осенью 1824 года по чеченским аулам рыскали всадники, поднимая чеченцев против гяуров-русских. Проповедовали «газават», то есть священную войну, войну с благословления Магомета. Явился, как обыкновенно при «газавате» бывает, имам (пророк) Магома, он творил чудеса... И чеченский народ готовился к войне. Вдохновителем восстания был знаменитый народный чеченский герой - Бей-Булат. Первые события мятежа, потребовавшие вооруженного подавления, начались около Грозной, где действовал генерал Греков; он, к сожалению, не имел достаточного количества войска, чтобы в начале же подавить мятеж совершенно и таким образом избежать лишнего кровопролития. Отметим, что в это же время бунтовали в Кабарде, неспокойно было за Кубанью; а между Кубанью и Тереком разгромлены были русские поселения. Войска не хватало, и вся Кавказская линия переживала чрезвычайно тяжелое время. Волнение из Чечни перебросилось к Дагестану, и весь левый фланг - от Аксая и Сулака (приток Сунжи) до Владикавказа - охвачен был мятежом. На самом левом фланге восстали кумыки, и мятеж мог передаться в Дагестан.
Генерал Греков бросился с небольшим количеством войск из крепости Грозной к Аксаю, чтобы в самом начале подавить мятеж на Кумыкской плоскости. Когда Греков занял очищенный мятежниками Аксай, последние бросились к укреплению Амир-Аджиюрт и взяли его, причем погибла рота 43-го егерского полка; затем мятежники взяли укрепление «Преградный Стан» и добирались до Грозной. Греков бросился обратно к Грозной. В это время Бей-Булат со скопищем горцев снова появился на Кумыкской плоскости. Он, угрожая укреплению Старому Юрту, устремил все свои силы к укреплению Герзель-аулу. 11-го июля, ночью, имам благословил нападение, и толпа мятежников числом более 6000 человек бросилась к укреплению, гарнизон которого состоял из 400 егерей. Первое нападение было отбито штыками, и затем в течение пяти суток гарнизон отбивался от мятежников, не имея ни сна, ни пищи, ни воды.
Начальник Кавказской области и линии, генерал Лисаневич, поспешил из Ставрополя на линию, в станице Наурской он увиделся с генералом Грековым. Все, что только возможно было собрать на линии, было отправлено к Герзель-аулу, то есть три роты пехоты, шесть орудий и 400 казаков. Отряд ничтожный, но имевший во главе двух генералов, не признававших никаких опасностей, бодро и весело двинулся на шеститысячное скопище. И Греков, и Лисаневич первыми пробились через скопище чеченцев и благополучно прорвались в Герзель-аул. Имам и Бей-Булат бежали. Жители Аксая просили пощады, но Лисаневич, желая устрашить мятежников, потребовал выдачи виновных.
На следующий день, 18 июля, в Герзель-ауле собрано было 318 кумыков [5]. Тут были и наиболее замеченные в сношениях с мятежниками старшины и, наконец, люди, сохранявшие все время безусловную преданность России. При этом не было принято никаких предосторожностей; аксаевцы не обезоружены, караул же не только не усилен, но даже не вызван в ружье. С утра были разосланы обычные команды за фуражем, за дровами и по другим хозяйственным надобностям, так что солдат в укреплении оставалось меньше чем кумыков. Говорят, что Греков намерен был обезоружить последних и приказал нарядить 20 солдат, но нетерпеливый Лисаневич вышел из занимаемого им домика, не дождавшись исполнения этого приказания. Его сопровождали генерал-майор Греков, Муса-Хасаев, пристав Филатов, переводчик Соколов и адъютант-поручик Трони.
Надо заметить, что Лисаневич, проведший большую часть своей жизни на Кавказе, в фаталической самоуверенности и прежде никогда не обезоруживал перед собою азиатцев, чтобы не дать им повода думать, что их опасаются. Подойдя теперь к кумыкам, он в сильных выражениях стал упрекать их в гнусной измене и вероломстве. Зная отлично татарский язык, он объяснялся свободно, без переводчика, и не щадил угроз. Затем он вынул список и стал вызывать виновных. Первые двое вышли без сопротивления; но третий, мулла Учар-Хаджи, в зеленом бешмете и белой чалме, с голыми до колен ногами и с большим кинжалом на поясе, стоял в толпе с диким блуждающим взором и не хотел выходить. Лисаневич повторил вызов. Но едва переводчик подошел к Учару и взял его за руку, как тот одним прыжком очутился возле Лисаневича и, прежде чем генерал успел уклониться, нанес ему кинжалом смертельную рану в грудь. Лисаневич упал на руки своего адъютанта. Пораженный Греков бросился к нему на помощь, но в то же мгновение пал от руки Учара, получив две раны, из которых последняя в грудь была безусловно смертельна. Опьяненный кровью убийца бросился на Мусу-Хасаева, который спасся, успевши присесть. Учар споткнулся на него, и кумыкский пристав Филатов - человек уже не молодой, воспользовавшись этим моментом, схватил его за руки. Между ними завязалась борьба грудь на грудь, но злодей был сильнее и уже одолевал Филатова, когда подскочивший Муса-Хасаев ударил его шашкой по голове, а другой кумык в упор выстрелил в него из ружья. Прочие кумыки, объятые ужасом, бросились бежать. Лисаневич, держа рукою рану, стоял, прислонившись к забору, но сохраняя полное присутствие духа. И только тогда, когда ему сказали о смерти Грекова, у него вырвалось роковое «коли». Солдаты поспешно заперли ворота, и началось истребление всех, кто был в укреплении. Лисаневич, зажимая левой рукой рану, между тем машинально шел к воротам за кумыками, которых кололи. Лисаневич лишился чувств. Осмотр раны показал, что, пробив два ребра, кинжал прошел насквозь легкое, ниже правого соска.
Греков лежал бездыханный. Через несколько дней в Грозной умер и Лисаневич. Линия осиротела, мятеж снова поднял голову. Тогда на линии появился снова Ермолов.
«Память о Лисаневиче живет и поныне в Грузии. На Кавказской линии собственно он был слишком недолго, только четыре месяца; но и здесь небольшой обелиск, на бульваре в крепости Грозной, поддерживает в молодом кавказском поколении память об изменческой смерти двух славных кавказских вождей»...
Изображение
Памятник на могиле Д.Т. Лисаневича.
Памятник на могиле Лисаневича совсем было осел и упал бы в склеп, но в 1902 году церковный староста, купец Скориков, несколько поддержал его. Памятник требует дальнейших забот[6].
Как я уже упоминал выше, на описываемом кладбище много могил военных и чиновников, а также членов их семейств. Привожу некоторые надписи на более богатых и более сохранившихся памятниках... Вот памятник серого гранита; на нем надпись: «Здесь погребено тело конной гвардии полковника Михаила Петровича Смирнова, родившегося 1762 года марта 29-го дня. Скончавшегося 1823 года, августа 13-го дня. Жития его было 61 год, 4 месяца, 14 дней. Тезоименитство сентября 6-го дня». На другой стороне памятника изображено: «Под камнем сим лежит водитель наш незабвенный, все добродетели им были соблюдены, примерный был отец, в селенье райское прими его, Творец! Господи, прими мой дух с миром!».
Изображение
Старые могилы на Георгиевском кладбище.
------------------------------------------------------------------------------------------- ----------------------------------------------------
1. См. Щедринский «Тифлисские гренадеры на службе царю и отечеству» и Брокгауз «Энциклопед. слов» ст. «Тифлисский гренадерский полк».
2. Потто о «Кавказск. войне» т. I.
3. Из которых, по-видимому, более достоверными являются показания отставного фельдшера Николая Ивановича Васильева, служившего в артиллерии в Тифлисе в пятидесятых годах, родившегося в Георгиевске, где издавна жил и его отец.
4. На главном куполе Покровской церкви золотой крест увенчан сверху короной. Вероятно, эта корона на кресте имеет связь с могилой грузинской царевны и ее внучки.
5. Цитируем по соч. Потто «Кавказская война» ст. «Герзель-Аул».
6. Отмечу, что городу ассигновано было в 1903 году 400 рублей на ремонт памятника, но, желая действовать в этом отношении вместе с военным ведомством, собиравшим тогда сведения о состоянии военных могил и кладбищ с целью приведения их в порядок, оставил это намерение из желания, вероятно, действовать вместе с военным ведомством.



III. КАВКАЗСКИЙ ЛЕГИОН


Останавливаясь на последней могиле, нельзя не вспомнить интересный исторический эпизод, касающийся времени Отечественной войны 1812 года, разыгравшийся в Георгиевске, и в котором одним из главных участников был Иван Иванович Хондаков. Эпизод этот рассказан Потто в его соч. «Кавказская война», писательница Желиховская написала целую повесть, взявши для неё темой именно этот эпизод. Ниже излагаем его в кратких словах.

В начале 1812 года в Георгиевск прибыл из Петербурга видный молодой офицер-конногвардеец, поручик Роман Михайлович Саковнин, флигель-адъютант. Он явился к начальнику кавказской линии, генералу Портнягину, и предъявил последнему открытое предписание, повелевавшее ему - Саковнину - сформировать конный полк из горцев, чтобы полк этот направить в действующую армию против войск Наполеона. Мысль о сформировании кавалерийской части из горцев для службы в России являлась в описываемое время не новой. Еще императрица Елизавета Петровна во время войны за австрийское наследство желала иметь при нашей заграничной армии ополчение из кавказских горцев. Двоюродный брат светлейшего князя Потемкина-Таврического, Сергей Павлович Потемкин, проживая в городе Екатеринограде (теперь станица Екатериноградская), думал собрать для императрицы Екатерины II лейб-кавказскую сотню. Князь Цицианов, наместник и командующий войсками на Кавказе, писал императору Александру I о пользе содержать в Петербурге лейб-гвардии конный кавказский эскадрон, и предлагал в командиры полковника Измаил-бея, прекрасно знавшего русский язык. Опыт этот не удался от неумения внушить кабардинцам доверия к этому делу. Командующий войсками на Кавказе, генерал Ртищев, уже позднее отправил с этой же целью кабардинцев в Петербург, но опять дело пошло неудачно. В Петербурге кабардинцев приняли хорошо, они обещали государю Александру I выставить гвардейскую сотню; к сожалению, депутация эта была не совсем удачно подобрана. По возвращении в Кабарду депутаты, не пользовавшиеся доверием среди кабардинцев, были по приговорам даже выгнаны из Кабарды. Теперь снова - уже в пятый раз - возник этот же вопрос. В тот же день, по приезде флигель-адъютанта Саковнина в Георгиевск, на квартире командующего линией, генерала Портнягина, собрались для обсуждения немедленных действий для дела, Высочайше порученного флигель-адъютанту. В числе собравшихся - кроме генералов и командиров, расположенных тогда в Георгиевске пехотных и кавалерийских полков, - был еще и вице-губернатор Врангель и прокурор Езерский и др. лица. Саковнин произвел на всех впечатление серьезного, дельного человека; хорошо образованный, начитанный, знавший кроме европейских языков, которыми владел в совершенстве, еще грузинский и татарский, он был предан идее: оказать помощь России в трудную годину 12-го года, воспользовавшись городским ополчением, что, по его мнению, должно было также способствовать сближению горских народов с Россией, тем более что и ополчение предполагалось набирать из лучших представителей горских племен. Если принять во внимание подъем патриотических чувств в 1812 году, ввиду вторжения неприятельских сил в пределы России, - то, само собой понятно, как горячо было принято дело о сформировании горского ополчения. Самое живое участие принял в этом деле сам командующий линией, генерал Портнягин. Необходимы были разъезды по аулам, горцев надо было склонять служить делу, надобны были подарки, надобно было отвечать на гостеприимство кабардинских князей... Необходимо было 20000 руб. Следует заметить, что при общем более чем благоприятном отношении к флигель-адъютанту Саковнину начальства и георгиевского тогдашнего общества, - все же было небольшое количество лиц, несколько скептически относившихся к нему. Командиру расположенного в Георгиевске Казанского пехотного полка, полковнику Дебу, показалось несколько странным, что молодому офицеру поручили такое ответственное и сложное дело. Особенно же сомневался в Саковнине советник казенной палаты Хондаков. Сомнения эти сводились к следующему: если государь возложил такое важное поручение на столь юное лицо, - то ведь ему должны были бы быть выданы средства и денежная сумма для покрытия издержек; а поэтому такое лицо и не может быть лишено казенных денежных средств, выданных свыше. Наконец, имеем ли мы право, без особого указания министра финансов, дать в распоряжение 20 000 тысяч рублей, как просит флигель-адъютант Саковнин. Если и. д. отсутствующего по делам службы губернатора Брискорна вице-губернатор Врангель, требует выдачи г. Саковнину 10000 рублей, то он - Хондаков - вынужден согласия своего на таковую выдачу не давать, и остается при особом мнении, дабы неудовольствию начальства и начетам не подвергаться... В октябре 1812 года умер истомившийся в борьбе с чумной заразой, шедший к нам из Персии, губернатор Брискорн. При поддержке генерала Портнягина и других сторонников Саковнина вице-губернатор Врангель настоял на выдаче в распоряжение флигель-адъютанта на дело сформирования горского ополчения десять тысяч рублей... Таким образом, остановившееся на мертвой точке дело было сдвинуто... Генерал Портнягин и Саковнин ездят по Большой и Малой Кабарде, посещают князей и склоняют их к созданию ополчения... Кабардинские князья: Бековичи-Черкасские, Аслан-Бек и Араслан Гирей, потомок Чингиз-Хана, - последняя древняя отрасль крымского хана, подвластные им узденя - дворяне стали собираться в сборные места: князья Атажукины, князь Айтек Мисостов, султан Менгли-гирей набирали между тем всадников из закубанских черкесских народов. Возвращаясь из поездки по аулам, в укреплении Прочный Окоп Портнягин и Саковнин получили из Георгиевска сведения, что курьер, снаряженный Хондаковым, отправлен в Петербург к министру финансов с запросом относительно отпуска денег Саковнину... Последний вместе с генералом Портнягиным поспешили в Георгиевск и снарядили своего курьера в действующую армию к генерал-адъютанту Балашеву, находящемуся тогда при государе. Командующий линией свидетельствовал о чрезмерной деятельности Саковнина, в течение двух месяцев сумевшего из горцев, отъявленных врагов, сделать друзей России, готовых в интересах последней проливать кровь, и набравшего уже более 4000 отборной конной милиции. Саковнин также от себя писал объяснение министру полиции, генералу Балашеву. Оба курьера отправлены были в конце ноября, но курьер Хондакова все же на неделю раньше, чем курьер Портнягина, - портупей-прапорщик Зверев. Случилось еще так, что донесение, привезенное генералу Балашеву Зверевым, не было тотчас же доложено государю Балашевым, а должно было поступить к докладу в очередь.

А между тем работа по сбору горского ополчения продолжалась.

К половине декабря под Георгиевском собрался уже лагерь из пяти тысяч вооруженных горцев-всадников. Явление необыкновенное по тому времени, когда боялись всякого скопления горцев и даже самых небольших партий. Каждому невольно закрадывалась тревожная мысль о том: а что, если эти всадники да употребят свою силу на давнишних своих врагов - гяуров... «Но, - говорит историк Кавказской войны Потто, - от кабардинского ополчения ожидали весьма многого. Всем были известны превосходные боевые качества этой природной и без сомнения лучшей конницы в мире. Красивые, стройные, одетые в железные кольчуги, блестя дорогим вооружением, они представляли собой красивое зрелище и, глядя на них, можно было бы без колебания сказать, что никакая кавалерия в свете не устоит против их сокрушительного удара в шашки». Все уже было готово... Потративший не одну тысячу собственных денег на осуществление своей идеи поручик Саковнин, получив из России собственные деньги, еще 3000 рублей из них израсходовал на горское ополчение. Фураж для лошадей, кров и довольствие всадников было готово и распределено до самого Ростова-на-Дону, а на 26 декабря, на 2 день Рождества, ополчение во главе с флигель-адъютантом Саковниным должно было выступить. 25 декабря вечером в квартире полковника Дебу собрались все сотрудники и сочувствующие и весь почти город, чтобы устроить великолепные проводы Саковнину. В самый разгар вечера, когда пили за здоровье и желали дальнейшего успеха «дорогому и милейшему Роману Михайловичу», в это самое время тройка измученных курьерских лошадей остановилась у освещенного огнями дома полконика Дебу. Это был фельдъегерь из Петербурга. Он привез ответ министра финансов на донесение Хондакова. Этот ответ произвел невообразимую суматоху в Георгиевске.
Из Петербурга уведомляли, что Саковнину никаких поручений не давали, он - самозванец, его следует немедленно арестовать и отправить под конвоем в Петербург... «Это вы, корнет Роман Медокс, самовольно отлучившийся из отряда атамана Платова, из действующей?» - спросил его комендант при арестовании... «Да, я - Роман Медокс, просившийся в действующую армию, раненный в отряде Платова, самовольно выбывший из госпиталя ради исполнения планов на пользу и славу России, которые ныне и выполнил. Для того, чтобы быстрее и лучше действовать, я устранил от себя канцелярский формализм. Я самовольно облек себя званием и полномочиями, которых не имел... Судьи, смотря на букву закона, не зрят сердца человеческого, не вникают в источники преступления, в цели и намерения виновного... Твердо уповая на милость и правосудие царское, готов нести законную кару за преступления мои, лишь бы мои действия пошли на пользу... За себя не стану никого молить о предстательстве; но за мое дело всех вас умоляю: не дайте ему погибнуть... не распускайте кавказскую милицию. Доставьте ее на место военных действий, на суд и решение государя. Первая битва, в коей примет участие мною набранная конница, будет мне лучшим заступничеством и оправданием в глазах царя и России... Совесть моя чиста; я не имел своекорыстных целей, если нарушил закон, - то лишь затем, что бы в тяжелую нашу годину лучше услужить возлюбленному отечеству... Каюсь перед теми, кого я невольно увлек в обман, - но перед Богом, Россией и моей совестью мне не в чем раскаиваться». Было еще одно обстоятельство, которое смущало всех, почему, когда делались раньше запросы о Саковнине в различных министерствах, оттуда получались всегда ответы в пользу Саковнина.

Когда арестованного спросили об этом, то мнимый Саковнин взял в руки перо и начал подписываться почерком государя и министров с неподражаемым сходством. Он сознался, что ответы на все бумаги по его делу писал он сам; что, имея сообщника на одной из промежуточных почтовых станций, он задерживал все бумаги, адресованные в Петербург по его делу, давал сам на них ответы и возвращал их в Георгиевск... Медокс вел самым строгим образом отчетность казенных денег и ни одной казенной копейки не истратил в свою пользу.

Он отправлен был в Петербург, посажен в Петропавловскую крепость, дело его тянулось 12 лет. Был вынесен ему суровый приговор, смягченный государем до ссылки на житье в Иркутске.

Происходя из английской семьи, хорошо образованный, - он здесь занимался частным преподаванием... О своей деятельности на Кавказе, в Георгиевске, он не любил рассказывать; иногда же, впрочем, говаривал: «Да, хорошее дело было на мази. Даже совсем слажено, да добрые люди, крысы канцелярские, не потерпели...

А если бы в то время не коснулась меня каверза чиновничья, - с моего легкого почину могло состояться полное сближение русских с кавказскими горцами, и горы их были бы покорены без пролития крови и затрат». Умер Медокс в 1859 году, 5 декабря и похоронен в Тульской губернии, Каширском уезде, в селении Поповка...

Что же сталось с горским ополчением? Никто не заменил преданного этому делу Медокса, и ополчение пришлось распустить... Лучший элемент этого ополчения ушел домой в горы; престиж русского правительства сильно пал... Часть ополчения с добавкой к нему всякого сброда и абреков из Чечни занялась грабежами в окрестностях и в самом даже в Георгиевске. Весь 1813 год был неспокойным на Кавказской линии, шевелились в Чечне, грабили всюду по дорогам, и генералу Портнягину пришлось идти в Чечню и за Кубань с отрядом для усмирения горцев.

Необходимо еще отметить, что 10 000 рублей, потраченные на ополчение, взыскали с вице-губернатора Врангеля, Портнягин уплатил расходы по посылке курьера в действующую армию, кроме того, он был передан суду за содействие образованию «Кавказского ополчения». Против него поднялась что называется канцелярская война Хондаковым и Ко. Этот храбрый из храбрейших воинов, как назвал его бессмертный герой Кавказа, князь Цицианов, был отрешен от должности, ибо не мог одерживать победы против чернильных врагов с доносами. Он утонул в море чернил, как сам себе предсказывал. Так окончилось патриотическое дело корнета Медокса. Иван Иванович Хондаков умер 20 мая 1813 года, как значится на его могильной плите.

IV. К ИСТОРИИ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
(часть 1-я)

Открытие первых школ на Северном Кавказе по инициативе правительства и при участии местного общества относится к эпохе царствования императора Александра I, ко времени, замечательному по возбуждению в обществе самим государем интереса к народному образованию. В царствование Екатерины I и далее рассадниками грамотности в народе являются лишь школы грамоты, т. е. домашнее обучение, без участия правительства, так как о подобном обучении ничего не сказано в законах. В самом начале царствования Александра I, в сентябре 1802 г., учреждается комиссия (затем главное управление училищ) для выработки положения об устройстве учебных заведений в России. 24 января 1803 г. высочайше утверждаются уже правила о заведении училищ: приходских, уездных, губернских (гимназии) и университетов, а также правила о распоряжении по учебной и хозяйственной части.

Во вновь учрежденном Александром I министерстве народного просвещения «началась усиленная деятельность, в которой приняли более или менее участие и сотрудники императора. В главном управлении училищ собрались достойные представители интересов образования, которые приводили в учреждения свою искреннюю любовь к просвещению и свои гуманные взгляды». «При Завадском (тогдашнем министре народного просвещения), благодаря усилиям правительства и жажде к науке народа, было сделано по части более в восемь лет, нежели во все предшествовавшее столетие»[1]. Таково было веяние в первые годы царствования Александра I. От толчка, данного государем, это веяние все шире и шире расходилось по России и захватило в свою область и бывшую Кавказскую губернию.

В феврале 1815 года в Георгиевске был съезд дворян-депутатов для обсуждения некоторых, касающихся дворянства дел (были дворянские выборы и собиралась подписка на постройку каменного дома в Георгиевске для депутатского дворянского собрания). 25 февраля Кавказский гражданский губернатор Малинский обратился с следующим предложением к кавказскому дворянскому благородному собранию:

«В прошлом 1812 году по предложению предместника моего, собрание дворянства предполагало составить сумму, потребную на заведение для образования юношества училищ в городах: Моздок и Кизляр - уездных, а в губернском городе Георгиевске, на основании Высочайше утвержденных в 1804 году правил, - гимназии, на что предложена и подписка. Причем тогда же вызвались: в Кизляр грузинский дворянин Исай Мишвелев, а в Моздок дворянин Берзиндзев - уступить свои дома, достаточно расположенные к начальному заведению там училищ на то время, когда общества тех городов составят достаточную сумму на покупку или постройку приличных домов».

«О сем предположении дворянства здешней губернии было тогда доведено до Высочайшего сведения Государя Императора, но - по сделанным подпискам дворянами и другими сословиями - сумма оказалась столь ограниченна, что едва ли достаточно будет на покупку учебных книг и других необходимостей, при открытии сих училищ потребных».

«Из представления, ко мне присланного от г. губернского предводителя от 19 января 1814 года, я видел, что всей суммы по подпискам пожертвовано: на гимназию единовременно 637 рублей и ежегодно 85 руб.; на уездные училища: Кизлярское - единовременно 518 рублей, ежегодно 216 рублей; Моздокское - единовременно 866 руб., ежегодно – 30 руб.; всего же единовременно суммы - 2021 руб., ежегодно - 331 руб.; в числе показанной суммы дворянство моздокское предположило назначить на гимназию 25 руб., и на уездное в Моздоке училище единовременно 685 руб. и ежегодно 30 руб. вносить не прежде, как когда открыты будут училища. Всей суммы поступило к губернскому предводителю и от него представлено ко мне только 1627 руб. и отосланы в приказ общественного призрения. Пользуясь нынешним случаем съезда г.г. дворян в губернский город, я поставляю на уважение оному, что предположенной по подпискам суммы на гимназию и училища не достаточно; почему - не благоволить ли собрание дворянства, приняв в уважение, сколь полезно было бы для юношества дворян и других состояний заведение в сей отдаленной от других губерний училищ в городах: Георгиевск, Кизляр и Моздок, и гимназии в губернском городе с уездным училищем, где бы юношество могло получить себе просвещение и образоваться для службы Государю и отечеству, изыскать ближайшие способы к составлению достаточной суммы на начальное строение сих заведений. Обнадеживая себя, что дворянское собрание для собственной своей пользы не отречется приступить к изысканию этих средств, с тем вместе предлагаю кизлярскому и моздокскому дворянству объявленную ими по подписке в пожертвование на училища сумму взнести благовременно, а не после открытия училища, потому что прежде пока не взнесутся деньги, нет возможности купить все, что потребуется при начальном заведении училища, а без сего открыты оныя быть не могут, какое же сделано будет дворянством постановление, я буду ожидать уведомления для донесения начальству. Гражданский губернатор М. Малинский. № 766. 24 февраля 1815 г.».

Выслушав предложение губернатора, дворяне пришли к следующему заключению: «Кавказское дворянское собрание, приняв в уважение предложение г. гражданского губернатора и изыскивая все средства к построению в здешней губернии, по городам: Георгиевску, Кизляру и Моздоку уездных училищ и, сверх того, в губернском городе гимназии на основании Высочайше утвержденных в 24-й день января 1803 г. правил, приступило первоначально к исчислению сумм на таковые заведения от дворянского и других сословий до ныне пожертвованных, из коих, как из производства дел депутатского собрания видно, часть отослана в Кавказский приказ общественного призрения для выдачи на пользу предполагаемых предметов в процент; затем еще осталось по разным уездам в недоимке: на гимназию единовременных - 485 руб., ежегодных – 85 руб.; на три уездные училища: единовременных – 1930 руб., ежегодных - 331 руб.; в именном же Высочайшем указе, данном Правительствующему Сенату 1803 года, января 24-го дня - главы 1 изображено: «В пунктах 6-м: в каждом уездном городе должно быть по крайней мере одно уездное училище; 9-м: в каждом губернском городе сверх нижних училищ первых 2-х классов имеет быть гимназия, которая состоять будет при непосредственном ведением и управлением губернского директора училищ. В приложенном же при том указе примерном штате предположено на Кавказскую губернию на одну гимназию ежегодно 5250 руб., на уездные - в каждом уезде по одному училищу - на ежегодное содержание по 1250 р. Главы 2, 43 ст.: уездные училища в том, что принадлежит до смотрителей, учителей и зданий, будут содержимы из доходов городских обществ с достаточным добавлением из казны, если оное потребуется, определили: 1) значащуюся по депутатскому собранию добровольно пожертвованную от дворянского и прочих сословий сумму еще невзнесенную - 1390 р. и сколько из ежегодной причитается, посредством уездных предводителей собрав, отослать в приказ общественного призрения для хранения и употребления из процентов. 2) Собравшимся ныне из всех уездов наличным дворянам предложить за добровольное пожертвование вновь подписку для заведения Георгиевского уездного училища, в пользу оного и других двух уездных училищ, в городах: Кизляре и Моздоке, а также и гимназии, продолжать подписку через предводителей и по всем уездным городам; но сие средство, как по опыту прошедшего времени известно, по малому числу дворян в здешней губернии пребывающих и по недостаткам многих, не обнадеживает, чтобы когда-либо без особого от Высокомонарших щедрот пособия могли быть устроены в здешней губернии гимназия и училища, коих ныне полагаются завести три, как выше изъяснено, ибо пожертвованной - как на лицо состоящей равно и ко взносу по подпискам ожидаемой суммы на покупку книг и первоначальное заведение едва ли будет достаточно; для домов же по Георгиевску, хотя производиться будет по всей губернии подписка, на составление предположенной для оного суммы - 4000 руб., но и на сию сумму по необычайной дороговизне здесь домов, едва ли будет можно построить приличное для училища здание; а потому, обращаясь к покровительству правительства, предоставить губернскому предводителю от лица всего дворянства ходатайствовать у г. главнокомандующего в здешнем краю и г. гражданского губернатора представления о испрошении от щедрой десницы Всемилостивейшего Государя пожалования назначенной на здешнюю гимназию суммы по 5250 руб. в год, а за 11 лет 57,750 руб., а равно и для одного Георгиевского уездного училища за то же время - 13,750 руб., каковые суммы по 46 ст. положения о училищах на содержание и устроение оных должны быть отпускаемы главному управлению училищ. Без сей же великой Монаршей милости к дворянству кавказскому не можно надеяться, чтобы когда-либо могли восстановиться эти учебные заведения. Юношество дворянского и других состояний, к горести их родителей, будут оставаться без просвещения на пользу Государю и отечеству, как по недостаточному состоянию дворян и градских обществ, так и по ограниченности капитала и доходов приказа общественного призрения.

Удостоясь такой беспредельной от щедроты Его Императорского Величества милости и запечатлев оную в благодарном сердце всех сословий Кавказской губернии, собрание предполагает соорудить приличное каменное для гимназии и училища здание, которое потом обязывается дворянское собрание с пособием от градских обществ содержать в приличном положении при получении ежегодно ассигнованной на оное по штатам суммы.

Что же принадлежит до уездных училищ в городах: Кизляр и Моздок, то для помещения оных тамошние дворяне еще в 1812 году вызывались уступить собственные свои дома, прилично расположенные: в Моздоке - дворянин Берзиндзев, а в Кизляре - депутат дворянства Исай Мишвелев, сверх чего при нынешнем рассуждении собрания о училищах вызвался уступить для уездного училища таковой же приличный дом тамошний житель из грузинских дворян Влас Ходжаев, о таковом его, Ходжаева, благонамеренном вызове, заслуживающем признательность, донести начальству, а затем, не останавливая продолжения подписки по обоим сим городам в пользу училищ суммы, требовать от подписавшихся и взноса оной для покупки книг и других учебных вещей, о чем и сообщить тамошним уездным предводителям, а для содействия в сих общеполезных предположениях со стороны градских обществ просит кому следует предписания от г. гражданского губернатора, каковому о сем постановлении собрания и донести».

Кроме вышеприведенного постановления губернское депутатское собрание сделало еще и другое постановление. «На основании оного нижеподписавшиеся наличные дворяне, присутствовавшие в общем собрании, равно и чиновники, постановили: открыть добровольную подписку на покупку или постройку дома для Георгиевского уездного училища, предполагая на то сумму, буде нельзя более, то не менее 4 000 руб. По этой подписке было собрано от дворян Георгиевского уезда (присутствовало 11 человек) - 295 рублей единовременно и ежегодных на два года вперед (1816 и 1817) 250 руб., а всего 545 руб., из Моздокского уезда пожертвовали единовременно 55 руб.; на 1816 и 1817 гг. - 30 руб., всего 85 руб., из Ставропольского уезда: единовременно - 30 руб., ежегодно на 1816 и 1817 гг. 20 руб., всего 50 руб., из Александровского уезда 47 рублей, из Кизлярского уезда: единовременно 130 руб., ежегодно 30 руб. - всего 160 руб.; итого 887 рублей».

Гражданский губернатор снесся по делу открытия учебных заведений в Кавказской губернии с главнокомандующим на Кавказской линии и Грузии и 20 ноября того же 1815 года уведомил Кавказского губернского предводителя дворянства, надворного советника Реброва следующим предписанием за № 5840. «Г-н главнокомандующий на Кавказской линии и в Грузии генерал от инфантерии и кавалер Николай Федорович Ртищев, предписанием от 6-го сего ноября под № 325-м уведомил меня, что о исходатайствовании за одиннадцать лет 76,500 руб. на сооружение приличных для гимназии и уездного училища каменных в губернском городе Георгиевске домов, но сделанной им между господами министрами внутренних дел и народного просвещения переписке, сей последний от 18 числа августа сообщил ему, г-ну главнокомандующему, что министерству просвещения отпускаются суммы на те токмо учебные заведения, которые действительно открыты, а остатки, какие могут быть от несуществования в полном количестве по губерниям училищ, оставляются в государственном казначействе на подкрепление прочих государственных расходов, и ходатайствовать теперь об отпуске от казны на постройку домов в Георгиевске 6,500 руб. - не можно, да и ни малейшей надежды к получению сих денег не предвидится, ибо в настоящее время государство обременено величайшими расходами, особенно на военные потребности, так что существующие уже училища не вполне штатною суммою удовлетворяются. Притом одних штатных сумм на содержание учебных заведений недостаточно, ибо предполагаемо было сверх того получать на гимназии по 2500 руб. и на каждое уездное училище от городских обществ по 500 руб. в год. По сему гимназия и уездные училища не прежде могут быть открыты, как, во-первых, когда от дворянских или городских обществ доставлено будет для них всегдашнее и удобное помещение, а во-вторых, когда от тех же обществ для пользы воспитания детей их, назначено будет на сверхштатное содержание училищ вышеописанное ежегодное количество денег, есть ли, как дворянство представляет, Кавказский приказ общественного призрения ограниченным доходам своим не в состоянии что-либо уделять на училище; как же скоро дома и сверхштатные суммы представлены будут, в то же время министерство народного просвещения не оставит распорядиться в отпуске на каждое училище штатной от казны суммы».
После вышеприведенного отзыва генерала от инфантерии Ртищева, вопрос об открытии гимназии в Георгиевске должен быть решиться в отрицательном пока смысле, что же касается до открытия уездного и приходского училища в Георгиевске, то, благодаря старанию высшего начальства, дело это, хотя и медленно, но подвигалось вперед. В 1816 году Кавказское дворянское депутатское собрание продолжало подписку на постройку гимназии и уездного училища (продолжалась вместе с тем и подписка на постройку депутатского дома). Моздокские дворяне оказались «не в силах оных денег взнести», а дворяне Александровского уезда взнесли единовременно еще 17 руб. 50 коп.

По делу открытия в гор. Георгиевске училищ был приглашен смотритель ставропольских училищ, коллежский асессор Уманов, который передал купеческому и мещанскому обществам гор. Георгиевска предложение гражданского губернатора об учреждении приходского училища и покупки для этого училища подходящего дома. Городское общество согласилось на открытие училища; плату учителю, содержание дома училища, т. е. освещение, отопление и прислугу, брало на счет городских доходов. Гражданский губернатор, находя полезным открытия училища и для здешнего дворянства, просил губернского предводителя дворянства опять пригласить гг. дворян подпиской собрать суммы, необходимые для помещения приходского и уездного училищ. 13 ноября 1817 г., по поручению губернского предводителя дворянства, уездный георгиевский предводитель пригласил дворян Георгиевского уезда на 18-е ноября собраться в дом депутатского собрания, где будет предложена подписка и для составления потребной суммы на приобретение здесь дома, способного к помещению приходского и уездного училищ и трех учителей, в пособие к тому, что обществом предложено (Повестка почтенному благородному дворянству и чиновникам, в гор. Георгиевске и в предместии оного жительствующим Георгиевского уездного предводителя дворянства за № 47.) Как отнеслось уездное Георгиевское дворянство того времени на приведенную выше повестку, видно из следующего: тот же уездный предводитель дворянства доносил губернскому предводителю от 1-го января 1818 г. за №1: «По предписанию вашего высокоблагородия вследствие предложения г-на Кавказского гражданского губернатора и кавалера, просил я через повестки мои Георгиевское благородное дворянство и чиновников собраться в дом, занимаемый депутатским собранием, на предмет предположенного в гор. Георгиевске уездного и приходского училищ, что, не благоугодно ли будет им на сие заведение по состоянию каждого из них учинить пожертвование, но однако никто из дворян и чиновников в назначенные мною числа не явились, и, когда лично некоторым подписку представлял, отозвались нежеланием, а потому сделанною мною подписку вашему высокоблагородию честь имею при сем представить».

В это же время губернский предводитель дворянства доносил губернатору, что им (губернским предводителем) собрано от трех дворян и чиновников 50 руб., что с прежними составилось единовременных 300 руб., и ежегодных 60 руб. Кроме того, губернский предводитель дворянства написал командующему здесь войсками, генерал-майору Дельпоццо, что, вероятно, во вновь открываемых училищах будут учиться дети военных и казаков, особенно казацких старшин и пользующихся правами благородных, а также военных чиновников; ввиду этого не найдет ли возможным генерал-майор Дельпоццо со своей стороны предложить подписку г.г. военным, казакам и чиновникам на приобретение дома для училища. Генералом Дельпоццо была разослана подписка Волгскому казачьему полку, командирам артиллерийского крепостного и внутреннего Георгиевского гарнизонного батальонов, а также временной провиантской комиссии и военному госпиталю. Деньги по этим подпискам должны были быть доставлены губернскому предводителю дворянства - Реброву.

19 января 1818 г. гражданский губернатор опять просит губернского предводителя напомнить на дворянских выборах г.г. дворянам об устройстве училищ и уведомить его (губернатора) о результатах. На следующий день - 20 января - было депутатское дворянское собрание, где обсуждали этот вопрос, и тогда же была составлена и отправлена гражданскому губернатору бумага следующего содержания (за № 56): «Из числа суммы, подписанной дворянством по здешней губернии в 1812 году в пожертвовании на военные потребности отечеству, за отсылкою к вашему превосходительству при донесениях: первом 1813 года, августа 3, ассигнациями 7581 р., серебром 13 руб. 75 коп., втором 1814 года, января 17, ассигнациями 75 руб., третьим того же года, ноября 14, - ассигнациями 200 руб., четвертом 1815 г., февраля 28, ассигнациями 11 руб., всего ассигнациями 7867 руб. 75 коп. - осталось, за невзносом от подписавшихся, в недоимке, которая, по настояниям сего собрания, с подписавшихся, за невзносом ее, поступила в последующее время, поныне составилось ее 801 руб. Как все комитеты, существующие по губерниям по кредиту пожертвований отечеству, упразднены, то депутатское собрание, донося вашему превосходительству о означенной сумме, испрашивает разрешения: куда велено будет ее представить, но если, с упразднением комитетов, сия сумма не потребуется уже на те предметы, для которых она подписывалась, в таком случае неугодно ли будет начальству позволить возвратить ее на подкрепление капитала, составляемого для учебных заведений в здешней губернии предположенных, на которые и по сие время не могла составиться потребная сумма по недостаточному состоянию граждан и дворян, которых дети, остающиеся по сей причине без обучения, должны лишаться выгод, по службе сему сословию предоставленных». На этом же собрании было решено: требовать от дворян пожертвования, но не внесенные еще деньги: во-первых, по подписке на постройку в Георгиевске депутатского дома, во-вторых, на училище. Требование о взыскании этих денег было послано в полиции г.г. Георгиевска, Моздока, Ставрополя и Александрова.

Наконец 14 февраля 1818 г. губернатор писал Кавказскому дворянству: «Имея обязанность пещись о заведении в здешней губернии училищ, коих не в одном городе, кроме Ставрополя, поныне не учреждено, и побуждаясь важностью и необходимостью сего предмета, я имею честь предложить Кавказскому благородному обществу, чтобы при настоящем теперь собрании здесь г.г. дворян благоволило оно заняться здесь рассуждением и вместе приличным принятием мер о пожертвовании потребной суммы на заведение в Георгиевске одного уездного и, сколько будет нужно, приходских училищ. Правительству известно, что еще в 1812 году, подобно как и теперь, при произведении выборов, дворянство здешней губернии рассуждало о заведении училищ, некоторые из дворян начали тогда и подписку на взнос суммы. Все сие доведено было до сведения Государя Императора, и Его Императорское Величество через министра просвещения Высочайше повелеть соизволить изъявить за сие Всемилостивейшее благоволение. Но после сего сие столь важное по существу своему дело оставлено без деятельного его продолжения». Далее губернатор излагает ход дела с 1815 года, опуская 1813 и 1814 г.г., в которые, нет сомнения, ничего не было сделано для народного образования; ход этого дела был выше описан.

Далее губернатор писал: «Не касаясь ныне заведения в здешней губернии гимназии, на которую требуется знатное иждивение, необходимая надобность состоит здесь основать нижние училища: уездное и приходские; и дабы сие полезное для всех дело не оставалось и далее без твердого начала, почему благоволить благородное дворянское общество, призвав в помощь Бога Всемогущего, сделать положительный конец оному, и тем доставить случай свидетельствовать начальству усердие сего сословия о просвещении юношества. Граждане города Георгиевска, приемля участие со своей стороны в сем общем деле, приняли на себя содержание приходского учителя. Также освещение и услугу дома, в котором помещаться будет сие училище. Начальные же потребности для уездного училища могут заключаться в следующем: 1-е, дом для уездного училища или сумма на приобретение оного покупкою, наймом или инако (как удобнейшим признано будет), в котором бы могли бы быть 2 приличные комнаты для классов, одна комната для библиотеки, два или три покоя для жилья учителей с кухней и один покой для прислуги; 2-е, сумма на приобретение учебных книг, на содержание прислуги (сумма) коя, по отзыву господина министра просвещения, должна состоять на каждое уездное училище не менее 500 руб. в год, жалованье же учителя получают от казны.

Ожидая от г. губернского предводителя подробного донесения, что сделано со стороны дворянства и граждан по предмету заведения таковых же училищ в городе Кизляре и Моздоке, имею предварительные известия, что тамошнее общество, как дворянское, так и гражданское, вследствие сделанных им о сем предложений, оказали большую готовность и при первом случае взнесли значащие суммы, на что принадлежит до города Александрова, поелику устроение там уездного училища едва ли может быть произведенное в действие, как по причине малого числа жителей, паче же дворянства, так и по недостатку вообще всех обществ состоянию, то не рассудить ли дворянство причислить дворян и прочие сословия по учебной части к округу Георгиевскому, представая в Александрове учреждение одних приходских училищ. Что вообще по сему предмету будет дворянами здесь сделано, я буду ожидать уведомления для донесения г. министру просвещения и главноуправляющему в здешнем крае и в Грузии – генерал-лейтенанту и кавалеру Алексею Петровичу Ермолову» (отнош. губерн. к дворянству от 14.02.1818 г. № 434).

---------------
1. Пыпин «Общественное движение при Александре I».


IV. К ИСТОРИИ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
(часть 2-я)

16 мая гражданский губернатор уведомил депутатское собрание, что министром разрешено было 801 рубль недоимки, пожертвованной на военное дело суммы, обратить на нужды приходского училища. В августе этого же 1818 года уездный предводитель дворянства, Ростеванов, собирал оставшиеся в недоимке за дворянами, пожертвованные на училище деньги, а в повестке, написанной по этому поводу гг. дворянам, между прочим, писал: «Поелику же правительство заботится, чтобы таковые училища были открыты здесь без промедления времени, для чего прибыли в губернский город уже и чиновники, поэтому то необходима теперь же сумма на устройство училища». Таким образом, дело открытия училищ приходило, наконец, к концу.

Какие же денежные результаты были у всех депутатских собраний дворян, всех дворянских пожертвований с 1812 года по 1818 включительно? Визитатор - адъюнкт Монасеин, один из чиновников, прибывших открывать в Кавказской губернии училища, обратился к Георгиевскому уездному предводителю дворянства за точными и верными сведениями о пожертвованных дворянством деньгах на уездное училище «для доставления высшему начальству сведений и для учинения надлежащих распоряжений касательно учреждения в Георгиевске уездного училища» (отношение от 23 августа № 9). Из чернового ответа на этот вопрос георгиевского уездного предводителя дворянства видно, что «по сдаточной ведомости от бывшего губернского предводителя дворянства - надворного советника Реброва поступило денег, которые и состоят на лицо на училище - 1074 р. 41 1/2 к.»[1]. Пожертвованные в 1812 году на военные потребности, которые велено обратить на училище – 1004 р. 36 1/2к. Ко мне поступило пожертвованных: 7 руб., на гимназию – 30 р.; на училище - дворянства Моздокского – 20 р., кизлярскаго – 20 р., георгиевского - 150 р. Итого по 28 число августа 220 р. А всего 2306 р. 27 коп.

В этот расчет пожертвованных денег, очевидно, не включены деньги, жертвованные дворянством на гимназию и уездные училища с 1812 года, и сумма которых доходит до 2500 руб.

Таким образом, большие предположения относительно заведения в Георгиевске гимназии, уездного училища и сколько возможно приходских училищ кончились через шесть лет открытием очень скромного, как увидим ниже, одного приходского училища. С 1812 по 1818 г. самыми энергичными по хлопотам о заведении школ в Георгиевске являются 1817 и 1818 годы. Если вспомним, что в 1817 году состоялось назначение главнокомандующим в Грузии и на кавказской линии Алексея Петровича Ермолова, если вспомним его деятельную натуру и первые шаги его деятельности на Кавказе, то нам станет понятным, почему в 1817 и 1818 годах энергия в деле открытия школ обуяла местных гражданских чиновников.

Привожу описание первого для жителей Георгиевска доступного училища. Место, купленное для училища, находилось «в 1-й части, на ровном месте, в дальнем расстоянии от реки, не имеет вблизи: ни колодцев, ни ручьев, ни ключей», как сказано в шнуровой книге для подробной описи училищным домам и прочим строениям. Все место занимало 20 саж. длины и столько же ширины. На этом же месте, огороженном деревянным забором, стоял, во-первых, «главный училищный дом или корпус», названный так в описании. Дом состоял из 4-х комнат, кладовой, чулана, двух сеней, из которых надо было выходить на два крыльца. Одно из них было с перильцами и навесом. Дом был деревянный на каменном фундаменте, крытый камышом, обмазан глиной и выбелен. В доме было 3 голландских печи, выкрашенные в голубую краску, 3 двери, 15 окон. На дворе были следующие постройки: флигель с 2 комнатами, с земляной завалинкой, обмазанный глиной и крытый камышом; людская изба-мазанка, крытая соломой, сарай и погреб. Между главным домом и избой были деревянные ворота, между флигелем и сараем во дворе был вишневый садик. За исключением главного дома, все было ветхо, и в 1812 году пришлось делать капитальный ремонт; многое строить заново. Такова была первая школа[2]. В первый же месяц существования ее Уманов, посетив ее, нашел, что школа в крайне худом положении и именно: без сторожа, дров, света и воды. Недавно покрыли камышом крышу, и при первом же ветре камыш был на земле. Уманов предложил городскому голове - надзирателю училища - все недостающее доставить, а также возвратить ему, Уманову, выданные учителю Ремезову из сумм Ставропольского уездного училища 20 рублей - прогоны от Ставрополя до Георгиевска, о чем передавалось городскому голове еще в августе. Адъюнкт Монасеин с своей стороны напоминал городскому голове о том же и еще о квартире учителей, другой, ближайшей к училищу (отношения городскому голове от 23 октября № 175 Уманова, 25 октября № 60 Монасеина). Наконец, привожу любопытную историческую записку Георгиевского приходского училища за 1819 год, где сказано: «Георгиевское приходское училище открыто 15 сентября 1818 года, в царствование Государя Императора Александра I, князя Александра Николаевича Голицына, при господине попечителе Казанского учебного округа Михаиле Александровиче Салтыкове, визитатором адъюнктом Монасеиным, при надзирателе училища, Георгиевском градском голове Вашкове, родом Тульской губернии, города Белева, из мещан, при учителе отставном поручике Ремезове, обучавшемся в Оренбургском народном училище, откуда, кончивши предметы по тому училищу, поступил в Тверское Главное народное же училище в 3-й класс, потом продолжал учение 9 месяцев в академии художеств; родом из Петербурга, гвардии из унтер-офицерских детей. Училище сие имеет надзирателя Вашкова и учителя Ремезова; в оном преподаются по уставу положенные предметы[3], а содержится из доходов Георгиевской городской ратуши, которая обязалась доставить оному отопление, освещение, услугу и производить учителю жалование в год по двести пятидесяти руб. Открытое испытание произведено было в нынешнем году в первый раз со времени открытия июня 22-го, в присутствии господина протоиерея и благочинного Малахия и прочего духовенства, господина действительного статского советника Кавказского гражданского губернатора и кавалера Марка Леонтьевича Малинского, господ генерал-майоров и кавалеров Мерлина и Брюзгина и прочих почтенных особ в городе и родителей учеников. При начале испытания визитатор адъюнкт Монасеин в краткой речи сделал обозрение первоначальных успехов образования в Георгиевске, дал отчет употреблении пожертвованных сумм, за сим учеником 2-го отделения, Иваном Корягиным, сказана была на русском языке краткая речь, после чего приступили к испытанию учеников в катехизисе, который все, умевшие читать, знали наизусть и из 1-й части арифметики. Учеников с аттестатами выбыло 3, без аттестатов – 7, вновь поступило 5, а всех учеников в училище - 32. По окончании испытания его превосходительство, господин Кавказский гражданский губернатор, содействующий много к распространению просвещения в Кавказской губернии, пожертвовал 50 р., чему последовали и другие, а всего взнесено 145 рублей. При сем следующий случай доставил всем посетителям общее удовольствие: некто из купеческого звания, заметив успехи обучавшегося в училище сына своего, хотел быть участником в пожертвованиях, которые всякий своеручно вносил в книгу, установленную для записывания имен благотворителей училищ, но как сам он был не грамотен, то малолетний сын его, ученик Георгиевского училища, по его просьбе записывал, к искреннему удовольствию всех бывших посетителей, весьма исправно имя, отчество, фамилию и пожертвование своего отца. Кроме сего, училище получило от частных лиц 54 руб., да вследствие постановления Георгиевского градского общества, в мае месяце учиненного по предложению адъюнкта Монасеина, чтобы с каждого ученика из купеческого или мещанского сословия родители взносили по 10 руб. ежегодно во все время учения, поступило 90 р., всех же пожертвований в нынешнем году поступило 289 р. В мае месяце уплачены за дом остальные деньги с прочими расходами и процентами по условию 1038 р. Затем всего расхода собственно по училищу было 33 р. 20 к. В апреле, мае и июне месяце училище весьма часто посещаемо было адъюнктом визитатором Монасеиным; в мае месяце с ним были генерал-майор и кавалер Менгли-Гирей с братом Азамат-Гиреем и изъявили удовольствие ученикам, решавшим практические задачи из арифметики. В приходском училище, как видно из ученических списков того времени, учились дети разных лиц: дети офицеров, чиновников, купцов, мещан, кантонисты, дети однодворцев и крепостных (служителей при чиновниках); кроме того, отдельно при приходском училище обучались грамоте «аманаты осетинских горских народов».

Здесь, быть может, будет уместным сказать кое-что о школе для детей кабардинцев, существующей в Георгиевске. В 1805 году - после усмирения волнений в Кабарде - главнокомандующим на Кавказе, князем Цициановым, были приняты относительно кабардинцев особые меры, долженствовавшие, по мнению главнокомандующего, способствовать на будущее время спокойствию и умиротворению Кабарды. Предполагалось «самое наименование кабардинского народа заменить Кабардинскою областью, как названием, напоминающим тамошнему населению о тесной связи с Россией, с которой они должны составлять одно неразрывное тело».

В Кабарде существовала сословная вражда между князьями и узденями. Начальство находило выгодным поддерживать эти раздоры; упускалось из виду только то, что постоянная вражда князей с узденями вырабатывала из кабардинцев хороших воинов, которые, соединившись в случае нужды вместе, представляли серьезную силу, с которой бы пришлось считаться русским войскам. «Князь Цицианов признавал необходимым помирить враждующих, и в образовании народном видел единственное к тому средство. Он намерен был склонить кабардинцев отдавать своих детей в училища, которые учредит в Георгиевске и Екатеринограде, где обучат только языкам русскому и татарскому. Более способных детей предполагалось отсылать в кадетские корпуса, из которых и выпускать потом в полки, расположенные внутри России, с тем, однако же, чтобы дети узденей выпускались из корпусов одним чином ниже против детей княжеских фамилий, потому что иначе всякое сравнение с узденями князья приняли бы за оскорбление себе»[4]. Чтобы развить среди кабардинцев промышленность, ремесла, уничтожить замкнутую жизнь кабардинцев по аулам, запрещено было армянам возить товары по аулам, а учреждались базары в крепостях: Георгиевской, Константиногорской, Моздокской, Наурской и Кизлярской; сюда горцы могли приезжать для покупки, продажи и мены товаров; здесь же они могли иметь и собственные лавки. Кроме того, главнокомандующий испрашивал Высочайшего повеления об образовании в Петербурге кабардинского гвардейского эскадрона, с сменой его через каждые три года, а также о постройке на казенный счет мечетей в Георгиевске и Константиногорске. Император Александр I согласился на все предложения князя Цицианова, за исключением переименования кабардинского народа в Кабардинскую область.

Насчет заведения базаров князь Цицианов в марте 1805 года дал предписание Кавказскому губернатору. Управляющему делами кабардинского народа, генерал-майору Дельпоццо, поручено было «склонять кабардинцев отдавать своих детей в школы и к поступлению в гвардейский эскадрон». На Дельпоццо возложены были обязанности выстроить мечеть в Георгиевске и Константиногорске[5]. Дельпоццо выстроил в Георгиевске и Екатеринограде школы для детей кабардинцев, в Георгиевске, кроме того, выстроил он мечеть и караван-сарай[6]. Осуществилась ли мысль князя Цицианова относительно открытия школ для детей кабардинцев, то есть, отдавали ли последние своих детей в построенные генерал-майором Дельпоццо школы, - в сохранившихся бумагах Георгиевского уездного училища об этом не встречаем ни слова, так же как и о самих школах. Зато в бумагах училища есть кое-какие упоминания о преподавании грамоты аманатам «горских осетинских народов», обучение которых в двадцатых годах, вероятно, велось по мысли, высказанной князем Цициановым еще в 1805 году. Обучались аманаты при Георгиевском приходском училище отдельно от русских детей, учил их сначала до открытия уездного училища учитель приходской школы, а после назначался учитель уездного училища. Материальные заботы относительно аманатов лежали на военном ведомстве; учебными же пособиями - всеми или же некоторыми - снабжал их директор Кавказских училищ Монасеин. Какое количество их училось ежегодно, неизвестно, так как в общих списках учеников приходского училища фамилии аманатов не встречаются; поступали аманаты в училище и выбывали из него в неопределенное время. Испытание аманатов производилось во время экзаменов при городских училищах. В ведомости об испытании учеников в декабре 1823 года (вероятно, это было полугодичное испытание), перечислено 8 аманатов, в возрасте от 7 до 25 лет; из этих восьми аманатов четверо обучались: катехизису, священной истории, чтению, письму, арифметике, чтению из Евангелия. Один из этих четверых - Кази-Гирей - учился хорошо, трое - удовлетворительно. Остальные четыре учились: чтению Евангелия, чтению, письму и были неудовлетворительны.

Теперь обратимся к Георгиевскому уездному училищу. В конце 1819 года были отпущены от казны штатные суммы на Георгиевское и Александровское уездные училища по 1250 рублей на каждое[7].

Из приказа общественного призрения в Георгиевское уездное училище получено было с наросшими процентами 1266 рублей, вероятно, дворянские пожертвования на училище. Помещение для училища было готово, то есть оно должно было помещаться под одной кровлей с приходским училищем, но официального открытия его еще не было; среди сохранившихся по настоящее время документов училища нет указаний на открытие его ни в 1819 году, ни в 1820 году. В одной черновой исторической записке уездного училища отмечено, что открыто училище в 1819 году, но закрыто в том же году по неимению учеников и учителей. Выражение «по неимению учеников» нельзя понимать в смысле неимения желающих учиться, а в смысле неимения подготовленных для уездного училища и число учащихся вместе с приходским достигло 70 учеников, в Георгиевске были закрываемы частные училища грамоты; так, в феврале 1828 года было запрещено обучать грамоте лекарскому ученику Егорову, и взята с него о том подписка; около же этого времени воспрещено было учить грамоте, и отобрана подписка от отставного унтер-офицера артиллерийского арсенала. Причиной воспрещения в этих двух случаях послужило несоблюдение формальностей при занятиях с учениками, - не было испрошено у начальства разрешения обучать грамоте. Официально уездное училище было открыто 21 августа 1821 года, но занятия были прекращены за неимением учителей. В 1822 году в уездном училище было 6 учеников в 1 классе при одном учителе; в августе 1823 года было в училище 13 учеников, штатный смотритель и один учитель. В материальном, то есть денежном, отношении училище было обеспечено. Кроме ежегодного пособия от казны училище имело тысячу рублей, пожертвованных училищу бывшим губернским предводителем дворянства Ребровым; последний высылал ежегодно училищу проценты с этого капитала, около 60 рублей; из экономических средств училище, кроме того, приобрело тысячерублевого достоинства билет Московской сохранной казны.

При уездном училище с самого открытия положено было начало фундаментальной библиотеки. В 1823-1824 учебном году в библиотеке был 71 экземпляр разных сочинений в 217 томах. Все учебные пособия и руководства ученики покупали в училище же, где всегда был запас учебников, карандашей, бумаги и прочего. В 1825 году были выписаны для училища термометры и барометры; в следующем году было сделано распоряжение дирекции кавказских народных училищ, чтобы велись при училище метеорологические наблюдения. Разрозненные листы этих наблюдений за разные годы сохранились в архиве; записывалась три раза в день температура воздуха, наблюдались сила и направление ветра и состояние неба.

Считаю здесь нелишним остановиться на судьбах народного образования в Георгиевске в дальнейшем времени. Георгиевские приходские и уездные училища просуществовали до 1880 года, когда уездное училище преобразовано было в трехклассное мужское министерское городское училище по положению 31 мая 1874 года. Приходское училище было, вероятно, присоединено тогда же к новому городскому училищу[8].

С 1821 года и во все царствование Николая I и даже далее народное образование в городе не двинулось ни на шаг вперед. В 1863 году открыт был впервые в Георгиевске доступ женщин в школу, открыто было всецело на средства города двухклассное женское училище. В 1886 году открылась первая церковно-приходская школа в ограде собора; в 1890 годах - еще две церковных школы на Тифлисской Слободке.[9]

Народное образование прямо-таки поражало своей скромностью и убожеством своих помещений. Только с введением городового положения (1896 г.) и особенно в последние десять лет народное образование наконец-то двинулось значительно вперед.

Осуществление всеобщего обязательного образования теперь уже недалеко. Остается пожелать, чтобы дело народного образования не только росло в городе количественно, но росло бы и качественно; чтобы школа, стоя на пороге сознательной жизни своих питомцев, играла бы в этой жизни большую роль, чем простое обучение грамоте и счету...

В заключение настоящего очерка привожу еще сведения о приходской школе Волгского казачьего полка. В 1820 году, 21 ноября, в станице Георгиевской, ближайшей к губернскому городу, была открыта полковая Волгского казачьего полка приходская школа. Здание для школы было куплено за 1900 рублей у полковницы Зубрицкой. Из Георгиевского приходского училища был переведен сюда учитель отставной поручик Ремезов. В день открытия училища в станичной церкви была выслушана обедня, приехал адъюнкт Монасеин. В здании училища был отслужен молебен; учитель сказал присутствующим речь и было принято 34 ученика. Надзирателем в школе был утвержден советом Императорского казанского университета командующий Волгским полком - г. капитан и кавалер Фирсов. Училище содержалось на полковые суммы. Ученики, поступившие в это училище, были дети казачьих офицеров и простых казаков от 16 до 5 лет включительно, как это видно из сохранившихся списков. 29 июня 1821 года было первое и последнее испытание учеников Волгского приходского училища. Присутствовали при этом из военных: начальник 19-й дивизии генерал-майор Сталь, начальник штаба грузинского отдельного корпуса генерал-майор Бельяминов, губернский предводитель дворянства, комендант Георгиевской крепости и многих других штаб и обер-офицеров. Ученики говорили речи, один приветственную к посетителям в начале акта, другой благодарственную речь после акта.

В ноябре 1821 г., по неимению денежных полковых сумм, училище приказанием командира полка закрыто, и ученики распущены по домам.[10]

---------------
1. Эта сумма, пожертвованная Ребровым, не была истрачена на приобретение дома и всего нужного для уездного училища, а была положена у Реброва, который высылал % с неё в уездное училище, как увидим ниже.

2. В 1831 году это здание училища, как сказано в исторической записке училища за этот год, «от долговременных непочинок со всеми принадлежащими к нему службами приходит к разрушению, отчего в зимнее время происходит нестерпимый холод во всех покоях, не уничтожающийся и чрезмерной топкой печей».

3. В правилах, утвержденных г. министром духовных дел и народного просвещения, объявленных в циркуляре 19 июня 1819 года за № 981, сказано: в приходских училищах проходится: чтение, письмо, первые действия арифметики, читается сокращенный катехизис, а также чтения из священного писания. Приходские школы имеют целью: 1) приготовить юношество для уездных училищ и 2) доставление детям земледельческого и других состояний сведений им приличных.

4. Дубровин. История войны и владычества русских на Кавказе. Том 4, стр. 389.

5. Там же.

6. Потто. «Кавказская война».

7. На Александровское уездное училище отпускались от казны средства до 1822 года, в этом году училище было упразднено, не будучи и открытым. Деньги эти записывались в шнуровую книгу Кавказской губернии Александровского уездного училища.

8. См. годовые отчеты попечителя Кавказского учебного округа.

9. См. там же.

10. Дело приходской школы Волгского казачьего полка. 1821. № 1.


V. КАВКАЗСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
РОССИЙСКОГО БИБЛЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА
В ГОРОДЕ ГЕОРГИЕВСКЕ
(часть 1-я)

В 1818 году в Георгиевске были открыты действия Кавказского отделения Российского библейского общества.

Чтобы понять причины этого события и определить его значение в городской жизни того времени - необходимо хотя бы вкратце ознакомиться с этим историческим явлением. Российское библейское общество имело связь с Британским библейским обществом и возникло благодаря деятельности последнего.

Британское библейское общество основано было в Лондоне в 1804 г. Это было дело чисто общественное[1]; в стране с высоким политическим развитием, свободной общественной и сильно развитой общественной самодеятельностью нашлись люди, сочувствовавшие идее, положенной в основание этого общества; нашлись добровольные сотрудники, преданные делу лица, ревностно служащие распространению Библии, как орудию религиозного воспитания народов. Вначале царствования императора Александра I у горы Бештау основывается шотландскими выходцами миссионерами Бронтоном и Петерсоном из горных выходцев и невольников колония Каррас для проповедования слова Божия бештаусским ногаям и другим горцам... Эта колония была делом Британского библейского общества[2]. Как на орудие для религиозного образования народов Британское общество указывало на библию, то есть на сами источники откровенной религии, одинаково принимаемые всеми вероисповеданиями. Поэтому главным принципом стала полная веротерпимость. Британское общество помогало одинаково всем христианским исповеданиям, не делая между ними никакого различия, но не желало только делать уступок тем вероисповедным притязаниям, которые покушались на самый смысл и текст Библии, потому издавало Библию без всяких пояснений и примечаний[3].

В 1810 году Библейское общество впервые появляется в России, а именно в Эстляндии и Финляндии. Наконец 6-го декабря 1812 года император Александр I утверждает проект учреждения в Петербурге уже Российского библейского общества. Время это очень способствовало открытию общества. В настроении Александра I после 1812 года совершился сильный душевный перелом. Либеральная и великодушная идеи и стремление первой половины царствования заменялись мало-помалу настроением религиозным и мистическим. Это настроение царило и в высших слоях тогдашнего столичного общества. Вот почему в избранном в общем учредительном собрании Комитета и нарождающегося Библейского общества вошли: как президент - главноуправляющий духовными делами иностранных вероисповеданий, князь Александр Николаевич Голицын, вице-президентами - граф Кочубей, граф Разумовский, министр народного просвещения Козодовлев, министр внутренних дел, затем два сенатора, обер-гофмейстер Кошелев и др. В директора правления были избраны также значительные лица. Цели Российского библейского Общества заключались: 1) в облегчении получения Библии и книг Нового и Ветхого Завета на славянском языке; 2) издание этих книг на других языках; 3) достоверность этих книг бедным и распространение этих же книг среди магометан, язычников и т. д.

Отметим, что в деятельность Общества входило еще попечение об открытии школ грамоты (бесплатных), воскресных школ и в них так называемая ланкастерская система преподавания. (Старшие, успевающие ученики занимались с младшими и малоуспевающими).

Все книги удешевлялись насколько было возможно, иногда продавались даже в убыток. Необходимы были средства. Британское библейское общество пожертвовало от себя около 7000 руб. Государь Александр I жертвует единовременно 25000 руб. и ежегодно по 10000 р.; в число членов Общества вступают и великие князья Михаил и Николай Павловичи. Пожертвования, вслед за государством, щедро притекают в казну Общества. И в первый же год существования Российское библейское общество выпустило 22500 экз. Библии и 37700 экз. Нового Завета. Повсюду начинают открываться губернаторами отделения Библейского общества в губернских городах; городничие, капитан-исправники и становые приставы старались о том же в уездах. В следующем 1814 г. в главном Комитете общества принимают участие и православные иерархи: митрополиты Киевский и Петербургский, архиепископы: Черниговский, Тверской, Екатеринославский и Грузино-кавказский, католический митрополит, архиепископ русских армян, пасторы и др. лица. В 1816 г. Комитет общества, идя навстречу желаниям Государя, предпринимает издание Библии на русском языке. Деятельность по изданию священных книг все возрастает. К 1-му января 1823 г. Общество издало священных книг на 41 языке: Библии - 184,851 экз., Нового Завета - 315,928, других книг священного писания - 204,052, всего же - 704,831 экз. Общество приобрело известность огромную и вошло в сношение со многими иностранными Обществами, занятыми такою же деятельностью. Но, несмотря на такие успехи Российского библейского общества, в 1824 году обозначилось уже скорое разрушение его. Главной причиной тому было особое религиозное мистическое направление в верованиях высшего аристократического круга, а в главном Комитете библейского общества было, как выше упомянуто, уже достаточное количество лиц этого круга. Направление это захватило в свою область: и массонство, и квакерство, и сектантство особого рода во главе со знаменитой тогда госпожой Татариновой (секта вроде хлыстовства). Все это привело к тому, что входившие в состав главного Комитета иерархи доложили Государю об уклонении Библейского общества от православия, причем прегрешения Комитета не отделены были иерархами от самой полезной деятельности Библейского общества. Комитет должен был распасться, а так как в нем была вся сила, а не в самодеятельности Библейского общества в местах, то деятельность по предписанию свыше тотчас же замирает... В 1826 году Император Николай I особым манифестом прекращает деятельность Библейского Российского общества. Все имущество Общества: в капиталах, домах, книгах, типографских принадлежностях и т. п. – по оценке стоимостью до 2-х миллионов рублей - передано в ведение Святейшего Синода. С 1831 года восстановлено было Библейское общество для протестантов под названием «Евангелического библейского общества России», оно существует и поныне...

* * *

Итак, в 1818 году в Георгиевске происходило торжественное открытие «Кавказского отделения Российского библейского общества». В церемониале, составленном по случаю, сказано «30 сего месяца (августа) в день тезоименитства Его Императорского Величества Государя Императора, по предварительной повестке через георгиевского коменданта и полицмейстера, военные, гражданские чиновники, духовенство, дворяне и почетные граждане соберутся после литургии в доме гражданского губернатора, где сначала розданы будут книжки о цели Библейского общества и средства к достижению оной, об успехах библейского общества в губерниях: Тобольской, Минской, Могилевской и Саратовской; также экземпляры отчетов комитета Российского общества; потом прочтены будут: 1) предписания господина президента Российского библейского общества; 2) приложенный при сем предписании журнал заседаний комитета Российского общества 1 ноября 1817 года; 3) записка о распоряжениях г-на гражданского губернатора об открытии в Георгиевске отделения Библейского общества. Затем соборный священник, Илья Ершов, скажет приличную сему случаю речь. Между тем предложится собравшимся чиновникам и других званий особам подписка для ежегодного и единовременного пожертвования в пользу отделения Библейского общества, прочитаны будут правила, и собрание приступит к выбору из своей среды членов для управления делами общества».

В записке гражданского губернатора, о которой упоминается в вышеприведенном церемониале, между прочим, сказано: «Убеждаясь собственным признанием в пользу учреждения в России Библейского общества и желая вспомоществовать ему заведением в здешнем краю отделения сего общества, гражданский губернатор еще прежде полученным вышеупомянутого предписания от Его Сиятельства, президента Российского библейского общества, поручал отправлявшимся в начале сего года в уездные города губернии для частных дворянских выборов и вице-губернатору, и бывшему губернскому предводителю дворянства убедить чиновников, градские общества и вообще городских и уездных жителей к принятию возможного соучастия к учреждению здесь отделения Библейского общества. Кроме того, были разосланы подписные листы. Просили содействия у начальника кавказской линии, и до открытия комитета общества собрано всего 1467 руб. 26 коп. ассигнациями и медью, золотом 5 червонцев, серебром 10 руб. 20 коп».
Цель, которую должно было преследовать общество, состояла в «распространении святого писания, как в сей губернии, так и в сопредельных с ней заграничных местах. Комитет Кавказского отделения библейского общества обращает особенное внимание на обитающих в здешней губернии и за границей различных наций жителей и принимает, по достаточному общему рассуждению, деятельные меры в доставлении им света евангельской благодати на природном или знакомом для них языке» (§ 7 правил Кавказского отделения библейского общества). Книги поэтому имелось в виду выписывать на славянском, армянском, татарском, арабском, турецком и на других языках (§ 3 прав общества). Делами отделения ведал комитет отделения, который состоял из вице-президента (впоследствии двух вице-президентов), нескольких директоров, членов, секретаря и казначея. Комитет собирался или часто, или реже, потому, сколько было дел для того, чтобы делать постановления, слушать доклады, словом, заниматься делами Библейского общества.

В делах Кавказского отделения сохранились изложения действий выше назначенного комитета за 1818, 1819, 1820 и 1821 г.г., из которых знаем следующее. В 1818 году комитет отделения начал свою деятельность; в С.-Петербургский комитет было отослано 600 руб. на выписку книг священного писания; затем собирались по губернии сведения: не найдутся ли желающие приобрести книги священного писания; собираются суммы, жертвуемые в пользу Библейского общества; рассылаются особые правила для библейских сотовариществ, могущих возникнуть в каких-либо городах и значительных селениях губернии; рассылаются также сведения о цене книг. С начала возникновения Кавказского отделения С.-Петербургский комитет заботился о связи возникшего отделения и другими ранее открытыми отделениями в различных губерниях России, и о расширении деятельности Кавказского отделения. В журнальной записке последнего от 22 мая 1819 года сказано: «Комитетом сим рассуждаемо было: по предписанию комитета Российского библейского общества, между прочим, предначертано: 1) для непрестанной связи между комитетами Библейского общества в России и облегчения во взаимных сношениях между собою путем наивозможно удобнейшим, дабы они могли взаимно и в простой между собой переписке знать о делах и занятиях один другого, учреждается корреспонденция между ними посредством назначенных для того членов комитета; 2) в оном же предписании изображено: если бы в котором городе или месте Кавказской губернии нашлось довольно ревнителей к составлению сотоварищества для вспоможения Комитету Кавказского отделения в действиях его, то на сей случай посылаются несколько экземпляров правил, на каковых оныя сотоварищества должны существовать и действовать. Особых печатей сотоварищества сии не имеют. Учреждение сих вспомогательных заведений, на основании оных правил, предоставляется комитету кавказскому, который не оставит всякий раз доводить до сведения комитета Петербургского. Комитет ввиду вышеизложенного определил: обратиться к командующему на кавказской линии, генерал-майору Сталю, содействием, т.е. уведомить все полки, расположенные на линии, о задачах общества и приискать среди военных ревнителей, причем сопровождены должны быть и правила для сотовариществ; кроме того, пригласить желающих принять на себя звание корреспондентов». Корреспонденты эти должны были сноситься с корреспондентом Кавказского общества, только что выбранным протоиереем Малахием Александровским. На обязанности корреспондентов лежало дело распространения книг священного писания среди частных лиц; они обязаны были также содействовать учреждению в губернии библейских сотовариществ.

Из сохранившихся бумаг Кавказского отделения видно, что из военных не нашлось желающих быть корреспондентами и ревнителями, хотя со стороны военных поддержка обществу деньгами была оказана большая. Офицерам, все время находившимся в походах и делах против горцев, не было ни времени, ни охоты заниматься распространением книг священного писания. В первом годовом отчете президент общества, гражданский кавказский губернатор Малинский, упоминает с особенной благодарностью о самых значительных пожертвованиях офицеров и нижних чинов, расположенных на линии войск. Действительно, в сохранившихся бумагах общества очень часто встречаются списки жертвователей офицеров и солдат полков: Кабардинского, Навагинского, Тегинского, двух егерских пехотных, линейной артиллерии и гарнизонов Георгиевского, Кизлярского, Моздокского, Владикавказского, а также инженерных команд, Нижегородского драгунского полка, донских и терских казачьих полков. Встречаются отношения атамана черноморских казаков, полковника Матвеева, со списками казаков, жертвовавших от десятков рублей до нескольких копеек. При самом возникновении Кавказского отделения большое количество денег было собрано начальником правого фланга кавказской линии, генерал-майором Дебу, известным в свое время военным писателем, который, между прочим, писал из крепости Прочного Окона: «Бедность военнослужащих правого фланга линии послужит оправданием малочисленных пожертвований, составляющих ежегодно 48 руб., а единовременно 619 руб. 11 коп., из числа коих четыреста восемьдесят семь руб. 11 коп. при сем прилагаю. Всею Европой, а особенно просвещенными и благомыслящими людьми принято за неоспоримое и непременное правило, что чтение священного писания довольно способствует в преуспеваниях в добродеятелях, направляет человеческие страсти к лучшей цели, нежели что другое способствует к направлению сердца, содействует на уменьшение пороков; но что освещая и очищая путь к благодати, соделывает бренного человека достойным благости Господа, а по сему не взирая на скудность здесь прилагаемых приношений, остается только желать от чистого сердца, чтобы благое и достойное преднамерение вашего превосходительства возымело успешный и желанный конец, как клонящийся к пользе жителей Кавказской губернии, наиболее по отдалении их от благословенной России и по многим другим обстоятельствам нуждающихся в премудрейших и столь для человека необходимых предначертаниях, заключенных в священном писании».

В 1818 году всего было собрано с войск, расположенных по линии, единовременных пожертвований 1527 руб., а ежегодных 209 руб. Встречаются также списки пожертвователей по городам и селениям Кавказской губернии, от чиновников и дворян всего было собрано 1240 руб., от простых жителей единовременно получено 438 руб. 90 коп., ежегодных 27 р. 40 коп., от духовенства 279 руб. «Благородные дамы», надо полагать, г. Георгиевска, пожертвовали около 500 руб. В 1818 году избранному в корреспонденты протоиерею Александровскому поручается устройство кружек для вклада мелких приношений, с надписью «На размножение книг духовного (священного) писания».

В декабре получен был первый транспорт книг (славянских Библий 30 и Новых Заветов 60). Продажу этих книг решено было производить при кавказском приказе общественного призрения. Кроме того, книги продавались еще в крепости и на форштадте за крепостью. Непосредственное наблюдение за продажей книг возложено на корреспондента отделения. Дальнейшая деятельность комитета кавказского отделения состояла в следующем: собираются справки у надлежащего начальства, где именно находились полковые лазареты, военные госпитали, гражданские общественные больницы, военные тюрьмы, где содержатся горцы аманаты (заложники); во все эти учреждения направлялись книги священного писания на славянском и русском языках, в места заключения аманатов - те же книги на татарском языке: рассылаются, кроме того, обозрения книгопечатных работ, уставов заграничных комитетов Библейского общества, а также комитетов С.-Петербургского и Московского.

--------
1. См. Энциклопедический словарь. Гарант и К°.

2. «Сия колония, - говорит А. Дебу, - составлена из трех главных членов шотландской нации, имеющих первенство над прочими, занимающимися обращением в христианскую веру и обучением горцев турецкому и английскому языкам; они получают из Англии значащие суммы как на покупку малолетних горских детей, так и на собственные расходы. В прошлых годах находилась в сей колонии типография, в ней печатались Ветхий и Новый Завет на арабском языке, и безденежно раздавались горским народам. Остальная часть жителей состоит из нескольких семейств, вышедших из Германии и отдалившихся из колонии, учрежденной в Саратовской губернии. Занятия их состоят в хлебопашестве и производстве разных растений». («О кавказской линии». стр. 253).

3. Энциклопедический словарь изд. Брокгауза, ст. «Библейские Общества».


V. КАВКАЗСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
РОССИЙСКОГО БИБЛЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА
В ГОРОДЕ ГЕОРГИЕВСКЕ
(часть 2-я)

Деятельность комитета Кавказского отделения в первые годы существования до 1821 г. довольно однообразно идет по заведенному порядку: за все это время она выражается главным образом в собирании пожертвований, рассылке книг по губернии, в снабжении ими бедных, в заботах о распространении среди тогдашнего общества сведений о делах Библейского общества, для чего рассылались брошюры с печатными отчетами различных библейских отделений как в России, так и за границей. Для получения безденежно книги должно было прислать на имя комитета письмо с просьбой о книгах, а также надо было иметь удостоверение о бедности от какого-либо корреспондента общества. Одно из писем к какому-то корреспонденту, как характерное по своему изложению, приводится здесь целиком: «Ваше высокоблагородие, милостивый государь. Плавая в море сего мира и обуреваясь его волнами, слабый смертный имеет нужду в надежном якоре Слова Божья. В нем, яко посвященной лечебнице, бедствующий странник потерянного рая достаточные находить лекарства к врачеванию душевных своих ран, им на терновом поприще христианства и сражения с миром и плотию полученных, и, таким образом, скудельный состав разумного создания и под тягостным бременем бесчисленных крестов не сокрушаясь, достигает наконец до горного отечества. Называясь священным именем христианина, желаю питать душу свою от духовной трапезы Слова Божья; в нем я почерпаю единственное утешение против несчастных горестей жизни сей коловратной; в нем надеюсь я найти подлинный путь к достижению блаженства бесконечного. Но вот мое несчастье: назад тому уже третий месяц, хотя и просил я кавказское отделение Библейского общества о снабжении меня безденежно, по угрюмой нищете моей, по одному экземпляру славянской Библии, Нового Завета на славяно-русском и русской Псалтири, но и поднесь и получить оных не удостоился. Почему и всепокорнейше прошу вашего высокоблагородия сострадательно за меня против насилия жестокого убожества вступиться и не оставить о предоставлении ослабевшей моей душе пользования сладостным отдыхом под сению животворенного древа наставлений божественных. Воображение мое уверяет, что если подобаюсь те божественные книги видеть в руках моих, то и всеблаженство будет со мною. За величайшее в жизни счастье себе составлю именоваться навсегда, м. г. вашего высокоблагородия всенижайший слуга Иван Янчевский, губернский секретарь. 11 февраля 1825 г.»

В 1820 году Император Александр I жертвует книги Нового Завета для раздачи в войска, расположенные на кавказской линии. В журнальной записке комитета от 11 октября 1820 года читаем: «По призванию Государем Императором великой и существенной надобности на собственный Свой счет значительное количество экземпляров от Российского библейского общества и предоставил распределить оные по полкам и воинским командам, в разных губерниях расположенным». На долю войск кавказской линии пришлось 285 экземпляров.

В 1821 году деятельность Кавказского отделения библейского общества значительно расширяется. В апреле комитет получил от директора Кавказкой губернии Монасеина следующее отношение.[1] «Убежденный долговременным опытом, сколь благодетельное иметь влияние на нравственность образующегося юношества прилежное и внимательное чтение Слова Божья, побуждаемый желанием высшего учебного начальства и в ожидании еще вожделенных последствий от большого распространения книг священного писания между юношеством вообще, предлагаю при каждом уездном училище здешней губернии открыть библейское сотоварищество, если найдутся к тому довольные способы. Почему прошу покорнейше кавказское отделение р. б. о. разрешить открытие предполагаемых сотовариществ и снабдить меня правилами, на коих оныя учреждаются, и формами, по коим сотоварищества должны доставлять отделению отчеты о пожертвованных суммах и употребление книг священного писания».

На это отношение комитет известил Монасеина, что вполне одобряет его намерение, принимает его с «полным удовольствием» в свои сотрудники и просит принять на себя звание члена-корреспондента; разрешение на открытие сотовариществ при каждом училище было послано немедленно. Получив разрешение на открытие сотовариществ, Монасеин приступает к деятельности, и в мае месяце открывает сотоварищество в Моздоке; при открытии его было собрано: ежегодных пожертвований 85 руб., единовременных 333 руб. 34 коп., в том числе 31 руб. от учеников и 150 руб. от учебных чиновников. В июне комитет получил извещение об открытии сотоварищества при кизлярском уездном училище; при этом извещении в комитет было прислано описание торжества открытия.[2]

В конце 1821 года открывается, благодаря содействию того же Монасеина, библейское сотоварищество в Ставрополе. В пользу Библейского общества при этом открытии было набрано 340 руб. по курсу. В следующем году директор училища Кавказской губернии заботится о доставлении бедным ученикам бесплатно книг священного писания.

О деятельности Монасеина была составлена кавказским комитетом записка, которая и была отослана в Петербургский комитет. Президент Российского библейского общества, князь Голицын, не замедлил ответить Кавказскому отделению следующее: «Комитет общества с сердечным удовольствием видел из донесений комитета кавказского № 50 и 51, что Господь даровал ему в господине Монасеине такого ревнителя, который пламенным усердием к делу библейскому в самое короткое время успел сделать столь много полезного для тамошнего отделения и открыл при разных уездных училищах Кавказской губернии библейские сотоварищества.

Комитету кавказскому остается теперь поддерживать начатое г. Монасеиным и к старанию сего сотрудника приложить собственное свое попечение, дабы вообще дело библейское в кругу деятельности его процветало, ведение слова Божья между жителями тамошнего края умножилось и ревность участвующих в сем благотворном деле возрастала. Если усердие одного могло столь сильно подействовать на ход дела всего отделения, то чего не произведет ревность всех членов комитета, когда они одушевлены такою же любовью к распространению света откровения и соединенными силами стремятся к сей цели. Комитет общества, разделяя ныне с комитетом кавказским радость о начале успехов его, надеется вскоре участвовать в сердечном утешении и о продолжении оных. Посему он с нетерпением ожидать будет уведомления о дальнейших последствиях сей возобновившейся живости в кругу деятельности комитета кавказского».[3]

2 октября 1821 года последовало открытие сотоварищества в г. Екатеринодаре. При торжестве открытия, как значится в описании его в пользу Библейского общества, было собрано более тысячи рублей. Со дня открытия Екатеринодарского сотоварищества по 1 января 1822 года им было собрано по курсу 1359 рублей, которые и были представлены в Георгиевске комитету Кавказского отделения, откуда все деньги, собранные сотовариществами, отсылались в Петербургский комитет, а последний выслал книги священного писания Кавказскому отделению, которое уже рассылало их библейским сотовариществам. Исключение было сделано только для Екатеринодарского сотоварищества, которое по выписке книг имело дело непосредственно с Петербургским комитетом, ввиду того, что доставка книг сначала в Георгиевске, а затем опять назад в Екатеринодар значительно удлиняла расстояние.

15 сентября 1821 года, в день коронации Императора Александра Павловича, в Георгиевске происходило первое генеральное собрание членов Кавказского отделения Библейского общества. К этому времени прибыли из Петербурга в Георгиевск члены Библейского общества - Петерсон и Гендерсон. Они путешествовали по разным губерниям для содействия видам и намерениям Библейского общества. Обязанности их состояли преимущественно в изыскании ближайших и надежнейших средств к распространению повсюду чтения Слова Божья в приведении в наибольшую ясность и известность дел книгохранилищ отделений в отношении к С.-Петербургскому книгохранилищу, «в старании об учреждении библейских сотовариществ и корреспондентов для успешного распространения книг Св. писания и вообще в споспешествовании делу общества столько, сколько великость и святость предмета оного заслуживает уважения от всякого того, кто знает и оценит по достоинству чтение Слова Божья, и убежден в том душевно, что оно споспешествует временному и вечному благополучию».[4]

Еще до приезда этих лиц Кавказский комитет разослал всем интересующимся делами Библейского общества приглашения пожаловать на генеральное собрание в Георгиевск. Тогда же на должность вице-президентов были приглашены начальник кавказской линии генерал-майор Сталь, вице-губернатор Грабегорский и председатель палаты уголовного и гражданского суда, статский советник Анастопуло.
Ко времени открытия генерального собрания был составлен отчет комитета Кавказского отделения о деятельности его со времени открытия по 15 сентября 1821 года, из которого заимствуем следующие сведения.

За указанный период времени из книгохранилища петербургского комитета Библейского общества Кавказским отделением получено книг Святого Писания:
КНИГ НА СУММУ
В 1818 году 90 341 р.
В 1819 году 405 1904 р.
В 1820 году 571[5] 2341 р.
В 1821 году 62 208 р. 20 коп.
ИТОГО: 1128 4795 р. 20 коп.



Из них вышло в расход:
ПРОДАНО РОЗДАНО БЕСПЛАТНО
КНИГ НА СУММУ КНИГ НА СУММУ
В 1818 году 23 121 р. 50к. 18 78 р. 30 к.
В 1819 году 199 970 р. 30 к. 50 214 р. 20 к.
В 1820 году 90 378 р. 30 к. 310 884 р. 40 к.
В 1821 году 263 1069 р. 40 к. 5 30 р. 10 к.
ИТОГО: 575 2539 р. 50 к. 393 1207 р.



Из вырученных от продажи книг денег в Петербургский комитет выслано 2251р. 90 коп.

Движение денежных пожертвований за тот же период выражается следующими данными: ПРИХОД: в 1818 году: 4046 р. 62 коп. ассигнациями, 5 голландских червонцев и 10 руб. 20 коп. серебром; в 1819 году - 1077 р. 08 к. ассигнациями, 3 полуимпериала, 2 голландских червонца, 98 р. 55 к. серебром, 2 грузинских абаза и 1 турецкая серебряная монета, в 1820 году - 367 руб. 20 коп. ассигнациями, в 1821 году - 140 руб. ассигнациями, два иностранных червонца и 259 р. 94 коп. серебром; всего поступило пожертвований 5630 руб. 90 коп. ассигнациями, 368 р. 69 коп. серебром и упомянутые иностранные золотые и серебряные монеты. ИЗРАСХОДОВАНО за весь этот период 5614 руб. 67 коп. ассигнациями и все поступившее золото и серебро.

В делах Кавказского отделения Библейского общества сохранился черновой список книг, какие предполагалось выписать в 1823 году; кроме книг божественных, в этом списке встречаются: «Азбучки на славянском 20 экз., азбучки на гражданском - 20 экз».1 . «Описание метода взаимного обучения чтению по способу Ланкастера - 2 экз.». Это обстоятельство дает основание предполагать, что при дальнейшем своем существовании Библейское общество не ограничилось бы одним распространением книг Священного Писания, а имело в виду доставление книг и желающим учиться грамоте.

Дальнейший ход дел отделения мало известен; бумаг за последние четыре года существования общества почти совсем нет, если не считать немногих журнальных записок. В 1823 году вице-президент отделения г. м. Сталь хлопочет об открытии в Георгиевске лавки Библейского общества; при лавке должно было находиться книгохранилище на 1000 экземпляров. Неизвестно, однако, была ли открыта лавка в г. Георгиевске; известно только, что генерал Сталь обращался к кавказскому губернскому архитектору с просьбой составить план и фасад лавки, что на постройку ее было ассигновано из сумм отделения 300 руб., остальную необходимую сумму предполагалось добыть сборами пожертвований. Деятельное участие в постройке книжной лавки обещал принять соборный диакон Диомид Зайцев.

Попытка устройства книжных лавок при сотовариществах, сделанная в 1825 году, была неудачна. К устройству их было преступлено в царствование императора Николая Павловича, когда взгляд на деятельность Библейского общества был иной, а потому чиновничье общество уездных городов начало старательно избегать всякого участия в делах Библейского общества. Во второй половине 1825 года секретарь кавказского комитета, Голяховский, предпринял поездку по уездным сотовариществам: в Ставрополь, Моздок, Кизляр, заезжал и в город Александров (тоже Кавказской губернии). Целью поездки секретаря Голяховского было: завести при сотовариществах книгохранилища, открыть книжные лавки, принудить директоров уездных сотовариществ к составлению отчетов за предшествовавшие годы и привести в известность наличное имущество. При каждом из сотовариществ секретарю пришлось пробыть долго; он сам лично составлял отчеты о их деятельности. Как только высшее начальство начало понемногу охладевать к делам общества, с низших чиновников пыл усердия быстро соскочил; Голяховский в своем рапорте, в котором описывает поездку по сотовариществам, жалуется на всеобщее равнодушие.

В 1825 году новый председатель комитета Российского библейского общества - Серафим, митрополит Новгородский и С.-Петербургский, уведомил комитет Кавказского отделения, что Петербургский комитет «признал за нужное прекратить на некоторое время продажу и раздачу книг Священного Писания на татарском языке разных наречий». Таким образом, Библейское общество должно было на Северном Кавказе сузить свою деятельность, а в следующем году и совсем почти прекратить ее. В мае 1826 года из Петербургского комитета было получено предписание, в котором митрополит Серафим писал, что во исполнение Высочайшего рескрипта, данного на его имя, он предлагает комитету Кавказского отделения приступить немедленно к приведению в точную известность всего имущества его, состоящего в книгах Священного Писания и денежном капитале, как собственно по комитету отделения, так и подведомственным оному комитету сотовариществам и по корреспондентам; и по исполнению донести Российскому библейскому обществу». При этом предписании был прислан в копии и Высочайший рескрипт[6].

Таким образом, в первой половине 1826 года деятельность комитета Кавказского отделения Библейского общества должна была прекратиться: все бумаги, отчеты по комитету и сотовариществам за все восемь лет существования отделения, надо полагать, были отосланы в Петербург; в архиве Николаевского собора сохранились лишь «описания действий» комитета за первые четыре года.


Читать дальше...


--------
1. От 7 апреля 1821г., №68.

2. Вот это описание: «В назначенный день открытия, 1-го мая, в воскресенье, учащиеся в 8 часов утра, собравшись в училищном доме, в ожидании обедни, занимались установленным чтением Евангелия. При начале благовеста в должном порядке отправились они вместе с учебными чиновниками в приходскую церковь Живоносного источника и с подобающим христианину благочестием слушали божественную литургию, которую совершал законоучитель кизлярского уездного училища протоиерей и благочинный Баратов с прочим духовенством. По окончании обедни духовенство со святыми иконами имело шествие в училище в сопровождении учащихся и многолюдного собрания посторонних особ. Вятшему торжеству содействовало присутствие г-на правящего должность кавказского гражданского губернатора, статского советника и кавалера Пантелеймона Анастасьевича Анастопуло, который вместе с чиновниками города Кизляра от обедни прямо последовал также за св. иконами в училище, где изволил находиться в продолжение всего акта открытия. В училищном доме совершено было Господу Богу, Подателю всех благ, молебствие с водосвятием, при нем учащиеся приложились к кресту, окроплены св. водою, а потом св.иконы обратно провождены в церковь Живоносного источника. По окончании молебствия хор духовенства провозгласил: «Днесь благодать св. Духа нас собра». Вслед за сим адъюнкт Монасеин в краткой речи к собранию изъяснил причину настоящего торжества и пользу от чтения Слова Божья; потом прочтены: 1) отношения к нему г-на директора Императорского Казанского университета – относительно заведения библейских при училищах сотовариществ; 2) отношение от казанского отделения р. б. о. о дозволении учредить при училищах библейские товарищества; 3) правила оного отделения, и 4) правила кизлярского библейского сотоварищества. По окончании чтения хор духовенства пропел: «Царю небесный». Затем законоучитель уездного Кизлярского училища протоиерей и благочинный Баратов произнес слово «О пользе чтения Слова Божия», а на армянском языке сказал о том же предмете учитель Хубов. Затем прочитан был список членов и благотворителей кизлярского сотоварищества и выбраны были лица для управления делами сотоварищества. Были избраны на должности: первенствующие директора протоиерей Григорий Баратов, заведующих директоров: Крестовоздвиженского монастыря иеромонах Серафим, почетный смотритель кизлярского училища, дворянин 14 класса, Влас Ходжаев; штатный смотритель уездного училища, дворянин Сергей Иерусалимский вместе и казначеем; также директором просто адъюнкт Монасеин. Секретарями для русской переписки учитель уездного училища Михайло Максимов, для армянского языка Егор Хубов. После сего духовенство пропело: «Тебе Бога хвалим», а в заключение провозглашено многолетие: 1) Государю Императору и всей Августейшей Фамилии, 2) Российскому библейскому обществу и президенту оного; 3) Кавказскому отделению р. б. о. и 4) членам благотворителям кизлярского библейского сотоварищества. Кизлярское библейское сотоварищество имеет 7 членов и 61 благотворителя. Приношений поступило ежегодных 108 руб., единовременных 564 руб. 90 коп.; всех вообще 672 руб. 90 коп., в том числе от воспитанников 117 руб. 30 коп. и от учебных чиновников 238 рублей. Слава показавшему нам свет. И в отдаленнейших пределах нашего отечества, среди разновесных и разноплеменных народов отверзся новый источник для утоления духовной жажды в Слове Господнем.

3. Отношение от 2 октября 1821 год № 736.

4. Отношение С.-Петербургского комитета от 21 февраля 1821г.

5. Из них 300 книг для военнослужащих.

6.Высочайший рескрипт 12 апреля 1826 года: «Преосвященный митрополит Новгородский и С.-Петербургский Серафим. Приняв в уважение представления, вами Мне сделанные обще с митрополитом Евгением о трудностях, встречающихся в движении дел Российского Библейского Общества, и о тех пользе противных следствиях, для отвращения которых нужно иметь довольно свободного времени, чтобы зрело и благоразумно обозреть все соотношения, и признавая мысли ваши основательными, повелеваю вам, как президенту онаго общества, приостановить во всех его действиях без исключения впредь до Моего дальнейшего соизволения. Силу сего Моего повеления вы от себя распространите на всей Российской империи вам подведомственные комитеты и сотоварищества, и в то же время привести в точную известность все наличное имущество сего общества, движимое и недвижимое: в домах, землях, книгах, материалах и наличных капиталах денег, повсюду имеющихся, и мне со всею возможною точностью и подобострастию донесете. Книги Священного Писания, от общества уже начитанные на славянском и русском языке, равно и на прочих жителями империи употребляемых, Я дозволяю продавать желающим по установленным на них ценам».


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение мы сделаем краткое резюме из только что прочитанного. Насколько могли, мы описали по имевшемуся под рукой материалу былое города; потревожили тени и образы давно уже сошедших в могилу лиц, делавших общественную и военную жизнь того времени. Что же мы видели? Мы видели большую по тому времени крепость. В ней с екатерининских времен и до 1800 года и даже далее было сосредоточено военное управление Кавказа. Под защитой крепостных орудий и рвов жил наместник, хранилась казна и большие военные запасы. Здесь сосредоточен был сильный резерв, откуда бросались войска в опасные минуты и на кавказскую линию, а после присоединения Грузии - в Закавказье. Здесь долго был административный центр по управлению новонаселенных русских сел и только что приобретенного Россией Закавказья. И при этой крепости были очень небольшие купеческие и мещанские общества. Эти общества служили крепости, как элемент коммерческий, ремесленный, доставлявший многое, в чем нуждалась крепость. Как элемент общественный, как мы общественность понимаем теперь, - общества эти не имели никакого значения. Характерной чертой георгиевского городского общества екатерининского и александровского времени было преобладание в населении городском административных лиц, чиновников. Чиновников и их семей по численности иногда едва ли не было больше, чем граждан, на которых одних только падали тяготы всех повинностей. На этом чиновном мире отражались все стремления правительства по управлению краем. Рост города, его значение, как будто потуги к общественной деятельности это не больше, как результат воли высшего начальства. Там - выше желали; здесь в Георгиевске – приводили в исполнение. И так было тогда по всей России. Россия того времени воевала, ширилась в пространстве и была великой в своей шири и мощи. Но во внутреннем общественном строительстве, в эпоху крепостного рабства, Россия вовсе не была великой. Отсюда и наш исторический грех, - это наша унаследованная от прошлого антиобщественность. У нас и до сих пор мало общественных деятелей; «людей нет» - это общий давнишний трагический крик по всей России. Общественное дело мы стараемся взвалить на единицы, а сами отходим в сторону. Мы живем теперь в иную эпоху, и в наше время нам необходим иной обыватель гражданин, который бы живо интересовался решением общественных задач, гордился бы общественной работой на пользу родного города. У Георгиевска было величавое независимое от деятельности граждан прошлое, пожелаем же, чтобы у него было и величавое будущее, но основанное на горячей общественной деятельности георгиевских граждан.
Н. Н. Шабловский, Георгиевская старина, СПб, 1914

0

#2 Гость_olgaeng_*

  • Группа: Гости

Отправлено 28 Февраль 2012 - 00:23

Спасибо за текст книги.
0

#3 Гость_Елена_*

  • Группа: Гости

Отправлено 04 Ноябрь 2014 - 22:10

Потрясающий по исторической значимости материал. Удивил своей редчайшей скрупулёзностью. Обратилась к его прочтению по причине познания о родине своей матери, которой в этом году исполнилось бы 100 лет со дня рождения. Была, по семейным обстоятельствам, несколько часов в Георгиевске, в 2011 году. Сожалею, что только сейчас узнала о богатейшем прошлом этого места на земле. Горжусь тем, что здесь жили мои близкие люди. Спасибо, за Ваш бесценный труд.
0

#4 Гость_ВИКТОР_*

  • Группа: Гости

Отправлено 15 Сентябрь 2016 - 23:20

Очень интересный материал. Вот бы возобновить лекторско-пропагандистскую работу по воспитанию патриотизма.
0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1


Быстрый ответ

Вы можете отправить еще 1 сообщений сегодня. Данное ограничение будет действовать пока у вас не будет 2 одобренных сообщений.
Ваше сообщение должно пройти проверку модератора, прежде чем оно будет доступно остальным пользователям. Данное ограничение будет снято как только вы наберете 1 одобренных сообщений.
  

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей