[Nic_Mihaylov]

Михайлов Адриан Федорович, сын титулярного советника. Родился 5 августа 1853 г. в ст. Полтавской (Кубанской области). Учился в Георгиевском училище (ориентировочно с 1861 г.), которое закончил в 1863 году. Поступив в Ставропольскую гимназию, сблизился с С. Голоушевым, руководившим его чтением.
В 1873 г. окончил Ставропольскую гимназию и поступил в Московский университет на медицинский факультет; исключен с 3-го курса за невзнос платы.
В 1875 г. жил на ферме вблизи Анапы; вел пропаганду.
Вступив в близкие отношения с Юрием Богдановичем, поселился в 1876 г. в с. Воронине (Торопецкого уезда Псковской губернии). Работал в кузнице Н. Н. Богдановича и вел пропаганду; сблизился с А. К. Соловьевым.
В январе 1877 г. выехал из с. Воронина после того, как жившие там обратили на себя внимание полиции. Входил в основной кружок "Земли и Воли"; был составителем второй землевольческой программы.
Осенью 1877 г. приехал в Москву с целью освобождения из тюрьмы А. А. Крестовоздвиженского ("Петро"); для этой цели им был приобретен рысак "Варвар". Освобождение не состоялось в виду смерти Крестовоздвиженского. Уехав в Петербург, жил под фамилией Поплавского вместе с Баранниковым и вместе с ним принимал участие в организации покушения на Трепова.
Автор второй землевольческой прокламации по делу В. Засулич. Принимал участие в попытке освобождения летом 1878 г. Войнаральского на Змиевском тракте и других осужденных по "процессу 193-х" при отправлении их в Харьковский централ.
В качестве кучера принимал 4 августа 1878 г. участие в убийстве шефа жандармов Мезенцова.
Входил в редакционный комитет "Земли и Воли".
Арестован 12 октября 1878 г. в Петербурге вместе с Л. Булановым, попав в засаду. При аресте назвался Тугариновым. По дороге в участок пытался бежать, но неудачно. Помещен 25 октября 1878 г. в Петропавловскую крепость; принимал участие в коллективном протесте заключенных 5 февраля 1880 г. Переведен в Дом предварительного заключения 4 мая 1880 г. Преданный суду Петербургским военно-окружным судом (дело Веймара и др.). признан виновным в принадлежности к противозаконному сообществу, в участии в убийстве Мезенцова, в имении запрещенных сочинений, в проживании по подложному виду.
Приговорен 14 мая 1880 г. к лишению всех прав и к смертной казни через повешение и в тот же день переведен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где содержался как смертник. При посещении его Лорис-Меликовым указал на участников убийства Мезенцова и подал прошение, в котором просил исходатайствовать ему высочайшее помилование. По высочайшему повелению 16 мая 1880 г. смертная казнь заменена каторжными работами в рудниках на 20 лет. В качестве "ссыльнокаторжного преступника" оставался в Петропавловской крепости до 20 августа 1881 г., после чего переведен в Дом предварительного заключения для отправки на Кару, куда прибыл 16 апреля 1882 г.
На Каре принял яд 12 ноября 1889 г. в знак протеста против истязания Сигиды.
Выпущен в вольную команду 11 сентября 1890 г., а затем Особым совещанием 10 марта 1895 г., согласно манифесту 14 ноября 1894 г., срок наказания сокращен на треть.
В июне 1895 г. отправлен в Читу (Забайкальск. обл.). Жил в Баргузине.
В 1900 г. перечислен в крестьяне; в 1901 г. разрешено жить в Чите.
В 1904 г. служил в конторе Забайкальской железной дороги, а затем — в Забайкальской казенной палате.
По манифесту 11 августа 1904 г. разрешено в 1905 г. проживание в избранном для жительства месте, кроме столиц и столичных губерний, с подчинением надзору полиции на пять лет. В 1905 г. сотрудничал в читинских газетах. Был негласным редактором газеты "Забайкалье".
Арестован в январе 1906 г. карательною экспедициею генерала Ренненкампфа; в мае 1905 г. Иркутской судебной палатою приговорен к годичному тюремному заключению. Выйдя из тюрьмы в 1907 г., редактировал крестьянскую газету "Земля", закрытую на десятом номере.
В 1907 г. возвратился в Европейскую Россию; жил в Одессе. После революции жил в Ростове-на-Дону, где работал в кооперативных организациях. Умер в Ростове-на-Дону 8 июля 1929 г.

Из автобиографии, написанной в мае 1926 г. в г. Ростове-на-Дону.:

Родился я 5 августа (ст. ст.) 1853 г. в станице Полтавской Кубанской обл. Тогда, насколько помнится, эта часть области, заселенная потомками переселенных сюда Екатериной II запорожцев, называлась "земля Черноморского войска".
Мать умерла, когда мне было 4 года. Я помню только картину ее смерти. Следов ее влияния на меня память мне не сохранила. Не то — отец. Его потерял тоже рано. Мне было 10 лет. Но эти пять-шесть лет, между смертью матери и смертью отца, свежи в моей памяти. Когда впоследствии, довольно рано, я прочел некрасовского "Филантропа", я подумал: "А ведь это он, мой отец; и в провиантской комиссии он служил и, служа у этого источника всяких благ, покупал свою провизию". Была и эта полоса в жизни отца. "Правдолюб" былых времен, "обличитель", он везде был не ко двору, и эти пять-шесть лет жизни с отцом являлись кочеванием с места на место.
Первой остановкой после станицы Полтавской был Ставрополь-Кавказский. В мою память эта остановка врезала такую картину: я — восьмилетний мальчуган — на площади в толпе. По площади проходит какая-то воинская часть, но не с музыкой и залихватскими песнями, на что так любили смотреть обыватели, нет: солдаты шли молчаливые, сосредоточенные, хмурые. "Куда идут солдаты, отчего они такие?" — обратился я к стоящему около "дяде" в чуйке. "В Масловом Куте крестьяне бунтуют. Солдаты идут усмирять. Сам губернатор поехал", — недовольно буркнул дядя. Придя домой, я обратился с расспросами к отцу. Он сидел и читал. Оторвавшись от чтения, он долго, внимательно и хмуро рассматривал меня. "Тебе еще рано: вырастешь — узнаешь", — наконец сказал он. "Вырастешь, Саша, узнаешь" — впоследствии прочел я и вспомнил отца. Загадка так и осталась для меня загадкой, но разгадка пришла сравнительно скоро.
В Ставрополе отец продержался недолго. Из-за раскрытия какой-то "неправды" он — "беспокойный человек", был переведен для "пользы службы" в Георгиевск — гиблое захолустное место, где свирепствовала малярия. Часть местного кладбища называлась — кладбище коллежских асессоров: в Георгиевск переводили неугодных чиновников с производством в коллежские асессоры. Здесь они и погибали, недолго пробыв в этом, дававшем тогда дворянство, чине.
В Георгиевске умер отец. Я в это время заканчивал Георгиевское уездное училище. Через несколько дней после смерти отца училище посетил директор Ставропольской гимназии, объезжавший подведомственные ему учреждения (директора гимназий в то время исполняли обязанности и директоров народных училищ). Смотритель училища вызывал для начальства учеников, конечно, на показ. Был вызван и я.
Директор, тип благожелательного самодура тогдашних времен, остановил почему-то на мне внимание и по окончании урока подошел.
"Ты кончаешь училище, хочешь в гимназию?" — спросил он.
Я, конечно, "хотел". — "Он только что потерял отца, средств никаких", — вставил смотритель.
"Ну, это мы устроим, — сказал директор, и, обращаясь уже ко мне, добавил: — Поезжай в Ставрополь и обратись прямо ко мне".