Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»: Георгиевск в описании Василия Верещагина - Исторический форум г. Георгиевска «Вера и Память»

Перейти к содержимому

Свернуть Прикрепленные теги

Страница 1 из 1

Георгиевск в описании Василия Верещагина Из книги "Путешествие по Закавказью в 1864 — 1865 гг." Оценка: -----

#1 Пользователь офлайн   Nic_Mihaylov 

  • Генерал-адьютант
  • Группа: Группа "Вера и Память"
  • Сообщений: 786
  • Регистрация: 04 Август 11
  • ГородГеоргиевск

Отправлено 04 Август 2011 - 19:49

Изображение           Изображение
     Из Ставрополя я отправился в Георгиевск, город, лежащий к югу в ста пятидесяти верстах от Ставрополя.
     Позвольте мне тут немного уклониться от цели моего очерка и рассказать вам об одном случае, оставившем во мне очень неприятное впечатление в первый же день после моего выезда из Ставрополя. Дело было весной. В это время тут появляются первые плоды, и я не мог воздержаться от соблазна полакомиться не совсем еще спелыми сливами и съел несколько штук их. Следующую за тем ночь я почувствовал сильную внутреннюю боль. Сто шестьдесят верст отделяли меня от Ставрополя, нечего было и думать о возможности послать за доктором. Пришлось прибегнуть к тамошним средствам. Услужливый казак, староста этой станции, вызвался сходить за лекаркой, известной во всем околотке по искусству своему вылечивать от всевозможных болезней. Я согласился. Явилась пожилая, опрятно одетая женщина. Помолясь на образа и отвесив мне низкий поклон, она принялась меня расспрашивать о моей болезни. Затем налила в чашку горячей воды и давай ею прыскать меня, дуть и нашептывать какие-то слова. Я не мог разобрать, была ли то молитва или заговор, до того голова моя отяжелела вследствие моего недуга. Тем и кончился первый визит моего доктора в юбке. Лекарка обещала зайти ко мне на следующий день.
     На мое счастье, случай привел на эту станцию какого-то проезжего, весьма почтенного господина, с которым я потом имел удовольствие не раз встречаться в Тифлисе. Он возил с собою аптечку, и соединенными усилиями мы с ним ухитрились составить снадобье, благодаря которому я на другой же день был на ногах.
     Когда на следующее утро пришла навестить меня моя лекарка, надо было видеть восторг ее, смешанный отчасти с удивлением. Она не хотела верить глазам своим при виде чудесного действия своего заговора. Такое сверхъестественное исцеление должно было не мало способствовать к дальнейшей ее славе в этом околотке.
     — Ну, теперь, голубчик, сбирайся с Богом в дорогу, — говорила она мне, пряча проворно в карман деньги, так легко ее заработанные, — да смотри, не забывай старуху.
     Нет ничего несноснее, как переезжать по Ставропольской дороге горные ручьи, беспрестанно тут встречающиеся. Летом они высыхают, и тогда через них легко переправляться вброд, но весной, вследствие таяния снегов, и осенью, от дождей, они превращаются в страшные потоки. Мутная от грязи вода их бурлит и сносит мосты. Переезд становится очень опасен, если только не положительно не возможен. Благоразумнее всего выждать, пока вновь построят разрушенный водою мост, и только те рискуют переезжать в это время ручьи вброд, кому не мила жизнь или кто не боится потерять свой багаж. Я присутствовал однажды при подобной переправе солдата, ехавшего на волах. Волы кое-как выкарабкались, а повозку с солдатом поглотили волны. Меня уверяли, что в полноводье подобные происшествия тут вовсе не редкость. Кого винить? Неужели ручьи, сносящие периодически своим повышением мосты, которые на следующее лето также плохо и небрежно опять строятся? Не винить ли в этом скорее местное начальство: верное рутине, оно ежегодно велит кое-как исправить разрушенное водою, нисколько не заботясь, чтобы новые постройки произведены были добросовестнее и прочнее прежних.
     Почтовые станции распределены по казачьим селениям, через которые проходит почтовая дорога. Расстояние между ними от пятнадцати до двадцати пяти верст. Почта тут вольная; одно и тоже лицо заведует станциями десятью, двадцатью, а иногда и более. Арендаторы эти не отличаются большою добросовестностью, и проезжим зачастую приходится тащиться от станции до станции шагом. Лошади околевают с голоду, телеги еле держатся от ветхости и частой езды и ломаются беспрестанно. По случаю скотского падежа или, скорее, вследствие дороговизны кормов, приходится по целым дням сидеть на станциях и ждать, пока станционному смотрителю заблагорассудится объявить, что переменные лошади готовы. Впрочем, за хорошую плату на чай ямщик не щадит своей тройки. Но надо ему отдать справедливость, он даже и при самой быстрой езде редко берется за кнут. Я часто присматривался к удивительной сноровке, с какой ямщики наши одним только голосом или движением умеют воодушевить лошадей и заставит их мчаться во всю прыть. Любой наш крестьянин мастер ласковым словцом ободрить своих лошадок, когда доволен ими, и без побоев выказывать свое неудовольствие. Лошади всегда понимают его.
     Когда дорога очень плоха, и лошадям трудно везти экипаж, ямщик своими ласковыми прибаутками облегчает им тяжесть труда. Но всю эту ласковость к животным вы встречаете только у чисто русских ямщиков; татары, ногайцы и другие здешние туземные жители отличаются, напротив, своей жестокостью в отношении животных.
     Итак, несмотря на плохие дороги, в России можно ездить очень шибко при хороших лошадях и если едущий не будет скупиться давать хорошо на чай. Не будучи ни знатным господином, который скорой ездой старается заглушить томящую его скуку, ни купцом, спешащим по делу, я, однако, успел в 1865 году проехать более двух тысяч верст, а именно, от Тифлиса до Петербурга. Мне просто пришлось ехать по курьерской надобности.
     Георгиевск — первый город, который встречается по дороге, проложенной вдоль казачьих станиц. Это маленький дрянной городишко с плохой крепостью. После моей кратковременной болезни и встречи со знахаркой, я несколько дней ехал не на перекладной, а в почтовой карете, шедшей из Ставрополя в Тифлис. Езда в тяжелом, нового устройства экипаже не так поэтична, как на легкой троичной тележке, но зато мои бока поотдохнули, и я был избавлен от приятного ощущения ожидать, что может меня так подбросить, что простишься и с жизнью, особенно при рытвинах, то и дело встречающихся по дороге.
     Между Ставрополем и Георгиевском дорога пролегает мимо казачьих станиц. Кажется, они еще многолюднее тех, через которые мне приходилось проезжать, и местоположение их живописнее. Разбросанные по холмам, они белеют длинными рядами своих мазанок, утопающих в густой зелени.
     Мы благополучно проехали мимо всех этих станиц и добрались до города.
     Говоря благополучно, я не совсем точно выразился: с нами случилось одно маленькое происшествие. Подъезжая к одной из станиц, ямщик так разогнал лошадей, что ехавшая перед нами крестьянская телега, нагруженная целой семьей, не успела свернуть в сторону. Ямщик должен был или задеть за телеграфный столб, или налететь на них. Из человеколюбия он выбрал первое и сильно ударил дышлом в телеграфный столб. На этот треск выбежал станционный смотритель. Выслушав оправдание ямщика, он в досаде разразился следующей речью.
     — Забыл что ли, дурак, сколько ответственности и хлопот было у нас тот раз за вывороченный телеграфный столб? Хочешь возобновить старое что ли? Дави лучше людей, но не смей мне задевать за столбы!
     Приехав ночью в Георгиевск, все пассажиры, и я вместе с ними, отправились отыскивать, где бы поужинать. Единственная гостиница в городе, на углу площади, была со всех сторон заперта, точно готовилась к приступу; долго стучали мы в ворота, пока наконец послышались шаги на лестнице и к нашему большому удовольствию раздался голос. Голос этот не отличался нежностью, называл нас полуночниками и ворчал на то, что потревожили его сладкий сон; но, несмотря на все это, мы добились таки, чтобы нам подали чай и ужин.
     На следующий день мы хотели выехать рано утром, но нас задержали. Не было на станции лошадей, и, несмотря на воркотню проезжих, нам пришлось просидеть тут с полдня. Что касается меня, то я не совсем был недоволен этой остановкой и воспользовался свободным временем, чтобы побродить в пестрой толпе народа.
     День был воскресный. Большое оживление господствовало вокруг станции. Виднелись груды разного товара, провизии и в особенности фруктов, несмотря на то, что лето только что началось. Рано поспевшие плоды были заманчивы на вид, но, вспомнив ставропольские сливы, мою болезнь и знахарку, я издали только любовался этими грудами лакомств.
     Далее на базаре встречались все принадлежности казацкого костюма и хозяйства: старое ружье, глиняные горшки, поношенные сапоги, солдатские шапки, черкесская папаха, маленькие кинжалы с плотными клинками, башлыки, которые носят и горцы и казаки, надевая поверх шапок, чтобы предохранить себя от дождя. Я нашел не лишним запастись башлыком для предстоящего мне переезда в горах. Это была моя первая покупка кавказского изделия.
Потом я пошел бродить далее по городу. Ряды домишек, ничем не защищенных от солнца, между которыми редко попадались каменные, образуют несколько неровных, немощеных, пыльных улиц, прорезанных рынками или просто пустыми площадями. Бараны и телята преспокойно щипали плохую траву, растущую по улицам.
     На углу одной площади из-за густой зелени деревьев виднеется деревянная церковь с кладбищем.
     По воскресеньям все незанятое народонаселение толпится на базаре. Одни являются сюда, чтобы купить или продать, другие для того только, чтобы узнать что-нибудь новенькое и посплетничать, так как сплетни — самое обыкновенное препровождение времени во всех неразвитых странах. Остальные части города наслаждаются покоем, изредка только проедет кто-нибудь верхом или покажется телега, наполненная арбузами или казаками и казачками.
     Я встретил отряд, сопровождавший пленных горцев, скованных по два вместе и окруженных солдатскими штыками. Они отправлялись на базар покупать себе необходимые вещи. Глухой звук их тяжелых цепей неприятно действовал на слух и напоминал о довольно значительной роли Георгиевска, защищавшего окрестности от нападений соседних горцев.
     Отсюда, при хорошей погоде и безоблачном небе, путешественник может в первый раз видеть снежные вершины главной цепи Кавказских гор. Вид прелестный: на далеком, беспредельном горизонте, под палящими лучами южного солнца, раскинулись эти гиганты с блестящими белыми макушками. Мне долго не верилось, что видневшиеся вдали массы были точно грядой колоссальных утесов, покрытых снегом и льдом, а не столпившиеся громовые тучи...
"Путешествие по Закавказью в 1864 — 1865 гг. Василия Верещагина"//Всемирный путешественник. — Спб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1870. — Т. 7. — С. 209–305.

0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1


Быстрый ответ

Вы можете отправить еще 1 сообщений сегодня. Данное ограничение будет действовать пока у вас не будет 2 одобренных сообщений.
Ваше сообщение должно пройти проверку модератора, прежде чем оно будет доступно остальным пользователям. Данное ограничение будет снято как только вы наберете 1 одобренных сообщений.
  

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей